— Вообще-то за сегодня я набросала список вопросов.
Он застонал.
— Мы можем оставить их до завтра?
— Ну, если тебя кто-то ждет…
И кто ее тянул за язык? Какая ей разница, есть у него подружка или нет?
У вот у меня-то есть жених, напомнила себе Джесси. Я занята, занята, занята!
— Не-а, — протянул он. — Никто меня не ждет. — Неужели он понял скрытый смысл вопроса? — Моя последняя любовь — старая машина, что я держу в гараже у дома.
— Какая?
Поменьше бы ей интересоваться им, его личной жизнью и его машинами!
— «Форд мустанг».
Прекрати, велела она себе и тут же спросила:
— Какого цвета?
— Красного. Ты правда любишь старые машины?
Они не должны иметь ничего общего!
— Люблю, — она торопливо повернулась к столу. Похоже, она только и делает, что перебирает предметы на столе.
— Погоди-ка.
Он снял что-то с ее юбки сзади, смеясь, показал ей. Кусок прилипшей изоляции. Ей тоже стало смешно. Как здорово так смеяться над собой, над ним, над жизнью! Только вот не измена ли это по отношению к Мичу — смеяться вместе с другим мужчиной над чем-то таким глупым? Смеялись ли они хоть когда-нибудь вот так с Мичем?
— Завтра надевай джинсы, — посоветовал он и направился к двери.
— У меня нет джинсов, — буркнула она, но его уже не было.
Гарнер Блейк ругал себя на все корки. И о чем он только думает? После перепалки со старушкой Фанни Джессика абсолютно созрела для увольнения. Оставалось лишь ее слегка подпихнуть.
Слегка толстовата? Точно, мэм. И Джессика Кинг мгновенно устраняется из жизни Гарнера Блейка.
Но она не толстая. А глаза, полные непролитых слез, заставили его так ей и сказать. «Роскошные, женственные изгибы!» Мог бы заткнуться и пораньше! Загадка глаз и пышность форм подталкивали его получше узнать ее.
— Зацеловать до смерти, — пробормотал Гарнер себе под нос.
Джессика Кинг поразительна. И она остается. Честно говоря, он доволен. Не хотелось бы заканчивать игру раньше, чем она началась.
Интересно также, что замышляет старый Кинг? Гарнер чертыхнулся. Парень, ты играешь с огнем!
— Тебе не нравятся богатые женщины, — строго напомнил он самому себе.
Из-за кустов сирени выглянула Мэри Джонсон.
— Что тебе не нравится, Гарнер?
— Ничего. — Проклятье, он полгорода прошел, бормоча себе под нос, как ненормальный!
Дом, оставшийся Гарнеру после деда, сейчас показался ему слишком большим и тихим. Он набрал телефонный номер. Эмма, владелица пекарни, была поражена странным заказом, но обещала все исполнить, И назначила цену: сто долларов.
Сто баксов хорошо пристроены, подумал Гарнер. Он повесил трубку и стал гадать, где остановилась сегодня Джессика Кинг.
— А это подпадает под категорию «не твое дело», — опять строго предостерег он себя вслух.
Интересно, как она будет смотреться в джинсах? Это тоже его не касается, но тем не менее скоро выяснится.
Гарнер поужинал, покопался немного с «мустангом» и сам поразился редкому отсутствию энтузиазма. И уже в постели понял, что не может дождаться завтрашнего утра. Такого с ним не было очень, очень давно.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
На следующее утро Джессика Кинг критически оглядела себя в большое зеркало своего гостиничного номера. На ней были джинсы в обтяжку и ярко-оранжевая майка с надписью «В Фаревелле мне хорошо».