— У него день рождения? — поднял брови Демин.
— Нет, но пусть хотя бы эту ночь проведет без тревог.
— Хорошо, — кивнул пограничник, ничего не поняв. — А вы сейчас куда? Извините…
— Я? — Габриэль снова стал прежним Греховым, мрачновато спокойным, скупым на слова и мимику. — Я на Землю. Держись, кобра, отдыхать тебе рано.
Смерть чужанина
Железовский прибыл на куттере погранслужбы в сопровождении шустрого, взъерошенного Шадрина, бывшего заместителя кобры-один Берестова.
Савич смотрел, как они вылезают: Железовский, несмотря на размеры и свои сто с лишним килограммов, спрыгнул на землю не менее ловко и проворно, чем малыш Шадрин.
Маяк границы, «открытый» Берестовым на Марсе, был уже оцеплен кибами погранслужбы, и возле него вырос небольшой городок исследователей объекта: три стандартных жилых купола, кессон, реактора и четыре конуса лабораторий. Сам «маяк» уже не был похож на изделие рук человеческих, голографический камуфляж выключили, а то, что пряталось под ним, больше напоминало двадцатиметровую этажерку, завернутую в ослепительно белую «авоську» с крупными неровными ячеями. На двух нижних полках этажерки, открытой со всех сторон, лежали два пятиметровых «булыжника» непередаваемо черного цвета.
— Роиды? — прогудел Железовский, подходя ближе и оглядывая угловые глыбы.
— Совершенно верно, — кивнул Савич. — Мертвые. Поэтому и лежат здесь, забытые. Судя по размерам «авоськи», а на самом деле это полевой стабилизатор, выращенный неизвестным способом, — роиды были раза в три крупнее, но за сто с лишний лет «похудели», ссохлись, так сказать.
— Они в самом деле умерли?
— В том смысле, как мы это понимаем. Они не излучают ни в одном из диапазонов электромагнитного и других полей, хотя каждый имеет массу — около десяти тонн. Ребята обнаружили любопытные эффекты, не хотите посмотреть? Если повезет, конечно.
Железовский оглянулся на близкий вал кратера, выеденного Прожорливым Младенцем — рождающимся Конструктором.
— Что они здесь делали? Чего ждали? Савич тоже оглянулся на гребень кратера.
— Вряд ли мы это когда-нибудь узнаем, сфинктура этих объектов даже не поддается измерению. — Лидер команды ученых обошел этажерку, подобрал камешек, подкинул в руке.
— Видите пятно? Оно чуть светлее. Мы назвали его «трупным».
Савич с силой метнул камешек в глыбу чужанина. Тот отскочил.
— Не попал.
Второй камень также отскочил от глыбы, а третий канул в черноту, как в воду.
— Пойдемте. — Савич увлек прибывших за собой, обходя сложные антенны всевозможного рода устройств, измерительных комплексов и аппаратов. Работавшие у приборов люди расступались и продолжали заниматься своим делом, неторопливо, методично, буднично и спокойно. Савич остановился с другой стороны этажерки, ближе к роиду, в которого бросил камень, посмотрел на часы, кивнул в сторону глыбы:
— Сейчас появится. Мы засекали: время пребывания пробника, внутри роида не превышает четырех минут.
Словно в ответ на слова ксенолога, из черной грани мертвого чужанина выпрыгнул брошенный ученым камешек и едва не попал в Шадрина, Железовский проследил за его падением, шевельнул бровью: