«Так не бывает, — сказал он себе, но сердце начало биться учащенно. Дыхание тоже участилось. — Так не бывает, это мне просто кажется. Вот и все. А может быть, там краб или что-то еще»…

Но это был не краб, и это, конечно, ему не казалось. Он мог спрятаться в свои Видения, когда что-то пугало его или наводило на него грусть. Но, конечно же, это был не краб.

Песок двигался все быстрее, звук был сухим и жестким, и это наводило на мысль о статическом электричестве, и об экспериментах, которые они в прошлом году проводили с Лейденской банкой. Однако больше всего этот звук напоминал длинный безумный вздох, последний вздох умирающего.

Все больше песка вовлекалось в движение. Теперь это была уже не ямка — это была уже воронка в песке, что-то вроде перевернутого смерча. Ярко-желтая обертка жевательной резинки появилась и скрылась, опять появилась. Каждый раз, когда она снова появлялась, Джек мог прочесть все большую часть надписи: «СО, СОЧН, СОЧНЫЕ Ф…». Воронка росла, песок улетел с обертки. Как будто чья-то недружественная рука снимала покрывало с постели. «СОЧНЫЕ ФРУКТЫ», — прочел он, и обертка вылетела из воронки.

Песок вращался все быстрее и быстрее, издавая свистящий шорох: «Шшшшааашши». Джек смотрел на воронку, сначала изумленно, затем испуганно. Песок раскрывался, как огромный темный глаз. Это был глаз чайки, которая бросила ракушку на камень и вытягивала из нее живое мясо, как резиновую ленту.

— Шшшшааашшш, — насмешливо шуршал песок мертвым голосом. Хотя Джек очень хотел, чтобы этот голос звучал только в его мозгу, но голос был реален. — Его вставная челюсть вылетела, Джек, когда его сшибло «Дикое Дитя», она вылетела, бац! И не помог Йельский университет, когда фургон «Дикое Дитя» примчался и выбил его вставную челюсть, вот так, Джеки. А твоя мама…

И тут он опять бросился бежать, ничего не видя, не оглядываясь, и волосы развевались вокруг его лба. Глаза его были круглыми и испуганными.

Джек проскочил веранду отеля, как пуля, выпущенная из ружья. Вся атмосфера этого места запрещала бег: было тихо, как в библиотеке, и серый свет падал сквозь высокие окна, освещая выцветшие ковры. Джек проскочил мимо конторки и столкнулся с пронизывающим насквозь взглядом клерка. Клерк ничего не сказал, но уголки его рта опустились вниз на сантиметр. Как будто он бегал в церкви. Джек стер рукавом пот со лба и заставил себя пройти остаток пути до лифта медленнее. Он нажал кнопку вызова, чувствуя, как хмурый взгляд клерка жжет ему спину. За всю последнюю неделю Джек всего раз увидел, как этот клерк улыбался — когда он узнал мать Джека. Да и то это была всего лишь улыбка вежливости.

— Представляю себе, насколько нужно быть старым, чтобы узнать Лили Кавано, — сказала она Джеку, когда они поднялись в свой номер.

Не так давно ее узнавали все, кто видел ее в одном из полусотни фильмов, в которых она снималась в пятидесятых-шестидесятых годах. (Ее называли «Королевой группы Б». Сама она называла это «Милашка из мотеля».) Шоферы, официанты, горничные — все они осаждали ее. Теперь все это ушло в прошлое.