– Ты сказала ему, почему попрошайничала около Санта-Лючии?

– Да.

– И тем не менее он тебе помог?

– Да, но затем он мне посоветовал вернуться домой. Я не хотела. Тогда он исчез, сказав, что если я останусь здесь, то меня схватят, – закончила Хатун упавшим голосом.

Грустная Фьора вернулась к огню. Слабая надежда, которую она питала, исчезла, как нищий в ночи. Ей было жалко Хатун и только! Надеяться на интерес такого беспомощного существа, как нищий, было чистым безумием. Надо попытаться что-то предпринять! Но что?

Вернувшись, Пиппа вымыла волосы Хатун, вынула ее из воды и открыла затычку в лохани, чтобы спустить воду. Затем уложила на кровать и начала умащать тело благовониями. Наморщив нос, Фьора втянула запах, исходящий от рук Вираго.

– Что это за запах? Я обычно употребляла смесь ириса, вербены и добавляла немного жасмина.

– Это тоже очень хорошо пахнет, но в любви не играет большого значения. Это белоус и стоит достаточно дорого, чтобы ты строила гримасы. Если ты научишься им пользоваться, то мужчины будут без ума.

Внезапно Фьора схватила руку Пиппы и спросила:

– Это все… для сегодняшнего вечера?

– Ты думаешь, я готовлю тебя тому, кто тебя хочет? Да, это правда, но не спрашивай его имени: я все равно не скажу. Ты скоро его сама увидишь…

– А она? – спросила Фьора, указывая на свою бывшую рабыню. – Ты действительно собираешься ее бросить в тот ад, что я слышала сегодня ночью: к пьяницам и скотам?

– Не волнуйся! Я ее отдам тому, кто сможет ее оценить. Эта крошка дорого стоит, и на ней можно хорошо заработать. К тому же ей нравится заниматься любовью…

– Не боишься ли ты, что, узнав ее, найдут и меня? Рабы-татары редки. Оставь ее со мной. Отвези нас в Рим вместе. Кардинал Борджиа несомненно сможет ее купить, или я заплачу тебе за нее, когда заработаю много золота…

Фьоре стоило больших трудов вести этот разговор, но, чтобы избавить Хатун от ужасной судьбы, она готова была торговаться с самим дьяволом.

– Она не сможет остаться с тобой сегодня вечером, – ответила Пиппа, энергично растирая плечи и грудь Фьоры. – И потом, она, может быть, проведет очень приятный вечер. Клиент, к которому я ее отведу, из благородных, к тому же нездешний. Бояться нечего…

Фьора поняла, что ничего нельзя сделать, и замолчала, позволяя Пиппе продолжать массаж. Теперь ее тело издавало такой аромат, как лавка Ландуччи, когда тот получал свежий груз ароматных трав. Несколько минут спустя она с горечью спросила:

– А я могу рассчитывать на то, что ты называешь приятным вечером?

Пиппа остановилась. Машинально вытерла руки о свою одежду и со вздохом ответила:

– Нет. Ты мне кажешься мужественной девушкой, чтобы знать правду, да и потом всегда лучше знать заранее, что тебя ждет. Тебе придется пережить неприятные минуты, потому что… потому что он полусумасшедший. Но я буду рядом, по крайней мере близко, чтобы не допустить самого худшего. А ты думай в это время о том, что я тебе обещала… о своем будущем богатстве!

Решительно, золото было для этой женщины высшим благом, целью жизни, и Фьора, которая одно время надеялась как-то смягчить ее сердце, отказалась от этой мысли. Пиппе платили за ее подлую работу, и если она обращалась со своей пленницей с некоторой мягкостью, то только потому, что, увидев ее, она поняла, что обходительность в обращении принесет больше золота, чем она предполагала.