И то же самое творилось в эти минуты в редакциях «Правды», «Известий», «Комсомольской правды», «Красной звезды», ТАСС и на Центральной студии документальных фильмов.
Вся страна еще только со страхом считала минуты до истечения объявленного Стрижом двухчасового срока, но для военных журналистов война с Китаем уже началась. Они даже с некоторой бравадой тащили на эту войну ящики с пленкой, коньяком, теплой одеждой и уже открыто, не таясь, обнимали и целовали на прощание тех, любовный роман с кем еще вчера скрывали от сослуживцев…
Но вопреки этой браваде, хохмам, затяжным поцелуям и быстрым выпивкам «на посошок» все – и отъезжающие, и остающиеся – каждые три минуты почему-то оказывались на седьмом этаже телецентра, возле редакции «Последних новостей», соединенной стеклянным окном-проемом с центральным диспетчерским залом. Здесь постоянно толпился народ. Люди с тревогой на бледных лицах поглядывали на хмурых и безмолвных сотрудников «Последних новостей», на суетящегося в диспетчерском зале дежурного режиссера Царицына-Польского и на главный пульт управления Центрального телевидения – стену с пятью десятками экранов. Даже то, что на этих экранах все еще шла лишь пленка с увертюрой к опере «Весна России», – даже это заставляло людей мрачнеть, жадно курить, напряженно поглядывать на висящие всюду большие электрические часы, наспех выпивать внизу, в кафетерии, очередную чашку кофе и снова мчаться лифтом наверх, на тот же седьмой этаж.
Однако время шло, а в «Последних новостях» ничего не менялось. В окружении телетайпов ТАСС, UPI, Reiter, АР и т. д. все так же молча и мрачно курили заведующий отделом, шесть редакторов-международников и два самых известных в СССР ведущих, которым гримеры периодически промокали лица, чтобы они могли в любую секунду, схватив с телетайпа текст заявления ТАСС или Советского правительства, нырнуть за дверь соседней студии «А» и известить страну и мир о начале третьей мировой войны.
Сидя у телетайпов, редакторы напряженно следили за выходящими из них текстами. Все телетайпы, кроме одного, тассовского, стремительно, как швейные машины, прошивали перфорированную бумагу черными строками текста, и она длинными языками тянулась на пол из их кареток. UPI, Reiter, АР, телеграфные агентства «AFRICA» и «ArabWorld» выплевывали дюжины новостей о лихорадке во всем мире по поводу предупреждения Стрижа китайцам, японцам и израильтянам, о панике на биржах, о выступлении глав западных правительств, призывающих СССР и Китай к сдержанности, о переполнении людьми атомных бомбоубежищ в Японии, о боевой тревоге во всех ракетных войсках НАТО и СЕАТО, о тотальной мобилизации в Китае, Северной и Южной Корее, Израиле, Вьетнаме, Индии и СССР.
«Все мобилизационные пункты России переполнены!.. Огромные очереди в военные комиссариаты выстроились не только в Москве и Ленинграде, но и в зоне восстания – в Челябинске, Перми, Ижевске, Кургане и даже в Екатеринбурге!..»
Было совершенно непонятно, откуда – разве что из Центра космической разведки НАТО – у UPI эти сведения.