— Очень у тебя все гладко, — пробормотал Зяма. — Нет, хорошо бы так… А может… прихлопнем все-таки звездочку? Уходя — тушите свет!

— Не надо, Зиновий, — мягко сказал Роман. — Не надо. Ты же знаешь, мы все равно не собирались этого делать взаправду.

— Серьезно? — удивилась Лена.

— Абсолютно. Пытались взять чужих на испуг. К тому же и гасильник у нас всего один.

— Он что, одноразовый?

— Это ракета. Или бомба, как угодно. Она сбрасывается на звезду и взрывается в верхних слоях фотосферы. А вы думали, что гасильник — это такой луч смерти для звезды?

— Ничего мы не думали… — махнула рукой Лена. — Думать вообще вредно, от этого морщины на лбу…

Я-то понимал, о чем она сейчас думает. О своей «Мурене». Нельзя не тосковать по кораблю, когда он гибнет, а ты остаешься. Но гибель Орды лишила ее возможности хотя бы посокрушаться вслух, получить чье-то сочувствие — трудно ожидать, что твою маленькую трагедию примут всерьез, когда одновременно погиб человек, спасая всех нас.

Роман ответил на вызовы с Плюшки только один раз, когда тон Вадима Эдуардовича стал совсем уж просительным, а нам сообщили, что «Феникс» пригоден для полета. Роман нагнулся к пульту, что-то нажал и негромко произнес:

— Счастливо оставаться. Мы тут повесим у вашего солнышка бакен… вы к нему не приближайтесь, а то мало ли что.

И, прервав связь, сказал Зиновию:

— Прикажи запустить на орбиту вокруг звезды какую-нибудь бандуру. Бак с отходами вполне подойдет.

Зяма улыбнулся:

— А ребята уже изготовили. Сварили вместе два пустых баллона, со всех сторон натыкали стальных прутиков и радиопередатчик поставили, с питанием от солнечной батареи.

— И что он передает? — поинтересовался Роман.

— Тик-так, тик-так. — Зяма помахал рукой. — Мои часы записали.

— Красиво, — согласился Роман. — Ну что, по машинам? Встреча у Голубого Щенка.

И мы с Леной отправились в наш корабль. Теперь — один на двоих.

— А я сюда не долетала, — печально сказала Лена. — Надо же… совсем рядом, один прыжок, а я что-то так и не собралась. Думала: ну что тут делать? Звезда-гигант, ничего ценного, только море плазмы…

— Океан, — сказал я. — Море… это как-то скромно. Впрочем…

Мы стояли у обзорного экрана. Стояли, как-то непроизвольно обнявшись и молча глядя на бушующее… море? Океан? Да нет, все мелко, любой океан испарится как капля воды в пекле лесного пожара. Чистое голубое пламя — от горизонта и до горизонта, а ведь мы далеко от звезды, почти на том расстоянии, на котором Земля от Солнца, а все равно — нет ничего, кроме голубого огня, бурлящего, плещущего, облачками отрывающегося от поверхности и рассеивающегося в пространстве…

Лена вздохнула.

— Мне жаль твой корабль, — сказал я. — Очень жаль.

На миг ее плечо напряглось, потом она спросила:

— Я не очень большая сволочь, как думаешь? Что грущу о корабле?

— Нет, — твердо сказал я. — То, что Орда совершил подвиг, твоей грусти не отменяет.

— Угу… — Лена вздохнула. — На газовую горелку похоже. Хочешь поесть?

Я засмеялся — только женщина способна задать такой вопрос, глядя на звезду, внутрь которой влезла бы вся Солнечная система до орбиты Сатурна…