– Отец, а вы сами надевали этот плащ хоть на минутку?

– Нет, что вы, – озадаченно уставился на коммандера отец Беттертон. – Я бы не стал. У нас есть свои плащи – черные. Мне незачем было бы надевать плащ Рональда.

– А студенты обычно носят свои собственные плащи, или они, так сказать, общие?

– Плащ у каждого свой. Пожалуй, иногда их могут перепутать, но не той ночью. Студенты надевают плащи лишь самыми морозными зимами. Ведь по северной галерее идти до церкви совсем немного. И Рональд никому не стал бы одалживать свой плащ. Он очень переживал за свои вещи.

– А почему вы не рассказали мне об этом раньше? – поинтересовался Дэлглиш.

– Так вы и не спрашивали, – все так же озадаченно смотрел на коммандера священник.

– А вам не пришло в голову, когда мы проверяли все плащи и одежду на кровь, что нам бы надо знать, все ли на месте?

– Нет, не пришло, – просто ответил отец Джон. – И он же был на месте? Он висел на крючке в раздевалке рядом с другими плащами.

Дэлглиш ждал. Легкое смущение отца Джона сменилось дискомфортом. Он переводил взгляд с Дэлглиша на Пирса, но не нашел поддержки ни у одного из них.

– Я не думал о деталях вашего расследования, – сказал он, – чем вы занимаетесь или что это значит. Мне не хотелось, и казалось, это и не мое дело. Мне задавали вопросы, и я честно на них отвечал.

И Дэлглишу пришлось признать, что священник абсолютно реабилитирован. С чего бы отцу Джону знать, что плащ – существенная деталь? Кто-то более сведущий в правилах полицейского делопроизводства, более любопытный или заинтересованный мог бы добровольно поделиться информацией, даже не ожидая, что она окажется сильно полезна. Но отцу Джону это было не свойственно, и даже если бы ему пришло в голову об этом рассказать, ему наверняка важнее было защитить трогательную тайну Рональда Тривза.

– Простите, – сокрушенно добавил он. – Я вам все спутал? Это важно?

И что мог на это ответить Дэлглиш?

– Нам важно знать точное время, когда вы повесили плащ на последний крючок, – сказал он. – Вы уверены, что это произошло незадолго до повечерия?

– Да, уверен. Было где-то девять пятнадцать. Обычно на повечерие я прихожу в церковь одним из первых. Я собирался сказать отцу Себастьяну про плащ после службы, но он куда-то убежал, и не получилось. А на следующее утро, когда мы все услышали про убийство, это уже стало таким не важным.

– Спасибо за помощь, отец, – сказал Дэлглиш. – То, что вы рассказали, очень важно. Но еще важнее никому больше об этом не говорить. Буду признателен, если о нашем разговоре никто не узнает.

– Даже отец Себастьян?

– Никто. Когда расследование завершится, вы будете вольны рассказать отцу Себастьяну все, что пожелаете. А сейчас нужно, чтобы никто не узнал, что плащ Рональда Тривза находится где-то в колледже.

– В смысле где-то в колледже? – Священник бесхитростно взглянул на коммандера. – Разве он не висит на крючке?

– Там его нет, отец, – ответил Дэлглиш. – Но мы его найдем.

Он вежливо проводил к двери отца Беттертона, который вдруг стал похож на сбитого с толку, обеспокоенного старика. Но на выходе священник собрался с силами и обернулся, чтобы сказать кое-что напоследок.