– Капитан, давайте к нам! – донеслось из шлюпки сразу несколько голосов. – Теперь уже можно!

Вероятно, они имели в виду то, что капитан покидает корабль последним, и на «Морском орле» не осталось теперь никого. Но нет, было у меня одно дельце, ради которого стоило задержаться еще. Главное – спасти перстень. Он один стоит целого состояния благодаря своим чудесным свойствам и чрезвычайной редкости. По возможности, еще и шкатулку с драгоценностями. А также арбалет, саблю, кинжал и пояс. Он прошел со мной так много и видел не меньше меня. Ну и чудесную вещицу Прежних, с помощью которой можно дышать под водой. В общем, рисковать жизнью было из-за чего.

Когда я оказался в каюте, воды в ней было уже по пояс. Благо что корабль погружался в воду на ровном киле. Но это совсем не значило, что в следующий миг он не сделает оверкиль.

Этого не хотелось совсем. Когда верх становится низом и наоборот, ориентацию потеряет любой. Выбраться наружу в таком случае будет очень и очень сложно. Особенно если вовремя не обнаружить дыхательную трубку.

Я испытал немалое облегчение, наткнувшись на нее взглядом. Недолго думая сунул ее в рот, чтобы потом, когда корабль полностью погрузится, а руки будут заняты вещами, не разыскивать ее по карманам.

Вся предыдущая жизнь приучила меня к тому, что вещи всегда должны быть собраны. Ведь зачастую случается так, что приходится внезапно спасаться. Не изменил я своей привычке, и неожиданно став легендарным пиратом. Правда, забирать мешок с вещами мне и в голову не пришло: оружие куда ценнее тряпок. То же касалось и нарядов Рейчел. Уже на пороге каюты на миг застыл. Как будто бы не осталось в ней такого, ради чего стоило рисковать жизнью больше, чем следует.

За это время корабль уже полностью успел утонуть. Перед тем как всплыть, я проводил его взглядом, заодно пытаясь увидеть тробора. Разглядеть мне его не удалось, и все же я прощально махнул рукой. Вдруг, погружаясь в вечную тьму, он заметит мой жест и что-нибудь дрогнет в шестеренках его внутренностей или что у него там?

Первым, что я услышал, вынырнув, было:

– Не трогайте его! Одни боги только и знают, что он выкинет в следующий миг. А если то же, что и на «Гливленской розе»?!

Поначалу я решил, что фраза Алавира относится к Головешке. Только непонятно было, в какой связи она произнесена. Затем увидел то, после чего все вопросы отпали сами собой. На носу шлюпки на одной лапке, устремив две другие к солнцу, стоял уже оплаканный мною Гаспар. Вообще-то ему следовало бы свалиться в воду, но обычная логика по отношению к этому механизму неприменима.

Тогда-то мне стали понятны и слова Алавира: если тробор увеличит свой вес так, как он сделал это на борту спасенного нами корабля, шлюпка утонет со скоростью упавшего в воду чугунного утюга.

– Лео, ты живой! – обрадовалась моему появлению Рейчел. – И боги бы с этими перстнем и шкатулкой, тебе вообще не следовало ради нее рисковать, – добавила она после того, как перстень оказался у нее на пальце, а шкатулка – у самых ног. – Особенно ради шкатулки.