Здесь Сэм остановился и взглянул на своих слушателей. Ян, чтобы не расхохотаться, кусал губы, а Гай горящими глазами впился в лицо рассказчика:

– Ну, а потом?

– Потом, – продолжал серьезным тоном рассказчик, – я стал придумывать, как мне поймать зверя. Будь я Дятлом, я бы, наверное, ничего не придумал. Но я же вообразил себя Ястребиным Глазом! И мне тут же пришла в голову блестящая мысль. Я срубил дерево и повалил его. Когда оно упало, я увидел, что в нем две лазейки в дупло, в нижнем и верхнем концах. Одну лазейку я заткнул своим сапогом, вставив голенище в отверстие так, чтобы зверь непременно попал в сапог, если вздумает бежать из дупла, а против другой лазейки стал сам и принялся стучать по дереву палкой. Конечно, зверь угодил прямо в сапог! Я принес вам белку!

– Ну, уж и нагородил ты чепухи, Дятел! – заметил Гай, не зная, верить рассказу товарища или нет. – Впрочем, покажи белку, тогда, может быть, я тебе поверю.

– Пойдем, – проговорил Сэм и вышел наружу.

За ним последовали и остальные. Он отвел их шагов на двадцать от типи, и они увидели хорошенькую белку, привязанную к дереву. Маленькое животное при виде мальчиков испуганно забилось, стараясь освободиться от веревки.

– Ах, какая прелесть! – воскликнул Ян, любуясь красивым животным. – Бедняжка вся трясется… Дятел, надо выпустить ее. Только дай мне сначала срисовать ее.

Он сбегал в типи за рисовальными принадлежностями. Когда рисунок был готов, белку отвязали, и она радостно забралась на дерево.

«Индейцы» снова вернулись в типи и уселись вокруг огня.

– Теперь твоя очередь, Бобр, рассказывай свои приключения, но старайся передать их так же правдоподобно, как я, – сказал Сэм.

– Мои приключения совсем в другом духе, – начал Ян. – Это даже не приключения, а скорее наблюдения. Следуя указанию соломинки, я направился через лес и наткнулся на большой засохший ствол липы. Он был совсем гнилой, и в его дупле уже не могло быть гнезда какой-нибудь птицы или мелкого животного. Но мне все-таки захотелось посмотреть, нет ли внутри чего-нибудь интересного. Я расколол его вдоль и нашел в нем целую историю поселений. И вот что я прочел в этой истории. Много лет тому назад в дупле этой липы, когда она еще стояла, устроила гнездо летучая мышь и жила там со своей семьей. После нее повыше поселился красноголовый дятел, соорудив, разумеется, гнездо на свой лад. На следующий год еще выше устроилась сойка. Потом гнездо сойки по своему вкусу перестроила парочка воробьиных ястребов и вывела несколько птенцов. В одно прекрасное утро ястреб, отправившись за добычей, принес своим деткам землеройку. Но заботливая мать уже успела накормить деток полевой мышкой, они не были голодны, и землеройка не попала к ним в желудки.

– Что же с ней сделалось? – спросил Гай, невольно заинтересовавшийся рассказом товарища. – Я бы на ее месте…

– Перестань соваться со своими глупостями! – осадил его Сэм. – Продолжай, Бобр.

– Землеройка, – продолжал рассказчик, – несмотря на раны, причиненные ей когтями хищника, сделала попытку спастись бегством. Сперва она стала прорывать проход через мягкую подстилку ястребиного гнезда, потом через гнездо сойки, пока не дошла до глиняного пола в гнезде дятла. Прорыть отвердевшую глину она не могла. Обессиленная, она упала здесь и вскоре умерла от недостатка воздуха. Всю эту историю я прочел по перьям разных птиц, которые нашлись в бывших гнездах, и по высохшему трупику злосчастной землеройки, – заключил юный наблюдатель.