Но мои просьбы начались в тот вечер с банальных вещей- я попросила устроить меня в архитектурный институт на дизайнера, нанять мне личного стилиста, который бы обучил меня чувству прекрасного, поработал бы со вкусом, а еще я занялась английским. Шли месяцы. Я обрастала новыми увлечениями, знакомыми из моего нового круга общения, в глазах появлялся интерес. И это ему нравилось. Он стал брать меня в свет, знакомить с друзьями, деловыми партнерами, какое-то время я даже не слышала про его интрижки на стороне. Мы почти не ссорились, и мне даже стала немного нравиться Москва, особенно в весенне-летний период. В остальном для меня все осталось по-прежнему. Как бы хорошо я ни играла свою «порнороль», в душе у меня выла вьюга. И я выпускала ее повыть наружу только тогда, когда шум огромного итальянского душа с имитацией тропического дождя заглушал мои рыдания по той невинной, неискушенной Лале, которая осталась в далеком горном селе, в кружевном белом платье, измазанном соком тутовника…

Глава 13

Камила

Спустя восемь лет

Ловили ли вы себя когда-нибудь на мысли, что когда упакованные во всех смыслах женщины, деланно закатывающие глаза и поправляющие крашеные волосы, говорили, что у них депрессия- это блажь… Я вот ловила. Раньше. Думала, бесятся с жиру. Что им еще надо? Дом, дети, муж… Любящий… Любимый… В молодости мне почему-то казалось, что все мужья любимые и любящие… Что семьи создаются только так…. Зачем тогда на свадьбах упорно желают «совета да любви»…

А теперь я со стороны пытаюсь посмотреть на себя. Меня зовут Камила Капиева. Мне двадцать восемь лет. На пальце обручальное кольцо с бриллиантом в три карата. На теле- дорогое белье от Агента Провокатора, закрытое белым кашемировым комбинезоном от Диор с шоу- коллекции. Поверх этого всего- белая шикарная шуба из снежного песца. Рядом — сумка от Эрмес, пятая по счету. Мне даже уже не нужно стоять в этих нелепых и унизительных виртуальных очередях, ездить в обозначенные, как собачонке, сроки в магазин, чтобы купить за миллионы то, что мне соизволит вынести какой-то сраный менеджер-нищеброд, а не то, что нравится. Я слишком богата, чтобы участвовать в этом фарсе. Это они заискивающе привозят мне сумку по моему заказу… Эту- из кожи страуса серо-молочного цвета- сделали специально под меня. Что хранят в такой сумке, спросите вы? Я- всякую ерунду, наброски своих работ, чертежи новых проектов и… транки. Много-много транков, антидепрессантов, колёс… Потому что у меня настоящая депрессия. Не та, что у неухоженных кулём с кучей детей, жалующихся таким же дурам-подругам на уютной до теплых мурашек по телу кухне за чаем с вкусным тортом. Моя депрессия- это страшная, костлявая старуха, такая же, какой рисуют на картинах смерть. Вот только рука смерти сухая, там только кости. А на руке моей депрессии еще есть тоненький слой кожи, и она мокрая, склизкая, холодная… Давящая мне на шею, не дающая дышать, жить, чувствовать…

Депрессия- это когда ты просто летишь вниз, долго, медленно, и как ни пытаешься, чувства опоры нащупать не можешь, но и конца тебе тоже не видать. Это когда так скучно, что хочется просто лежать, не вставая и не двигаясь… Часами напролет, днем и ночью… Но даже это скучно… Это когда не хочется ничего… И когда ты выглядишь нормально только потому, что твоим внешним видом занимается столько человек, что можно бы было с легкостью открыть три салона красоты… Это больно, потому что все, что бы ты ни заставлял себя желать, отдается в твоем теле дикой, тягучей болью… Ты не живешь… Ты существуешь… Без чувств, без эмоций, без надежды и целей…