– Ты был один?

– Ч… что? – не понял Циркач, все еще морщась от боли и растирая плечо. Ему казалось странным, что этот человек заговорил с ним. В таких случаях с охотником разбирались быстро – без затей.

– Ты пришел один?

– Да, один.

– За тобой не следили?

Циркач задумался. Да, пару раз ему казалось, что вроде был хвост, но навскидку он никого не заметил.

– Я не знаю, – простонал он. – Я ничего не знаю.

Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не заплакать, ведь вор не должен плакать.

– Ну ладно, – сказал Мартин и шагнул в проем, а потом резко присел. Пролетевший над ним кинжал с треском вошел в дощатую стену, затем послышался топот убегающего человека и снова лай собаки.

– У тебя был напарник, ты знал? – спросил Мартин и выдернул из стены кинжал.

– Нет, – покачал головой Циркач и, подтянув ноги, сел. Боль в плече все не унималась.

– Чей инструмент, знаешь?

– Нет, такого инструмента ни разу не видел.

– Значит, не доверяли тебе, послали тайного помощника.

Мартин подобрал кинжал Циркача и улыбнулся. Когда-то он носил похожий. Узкий клинок, длинная рукоятка. Для боя не подойдет, а на один удар сгодится.

– Первый раз на мокруху подписался?

– Да, – вздохнул Циркач.

– Как кличут?

– Циркачом.

– За что такое погоняло?

– По малолетству по бельевым веревкам в окна забирался.

– Понятно. А лет сколько?

– Скоро двадцать будет.

– Скоро – это когда?

– Через два года. Чего ты все расспрашиваешь, думаешь, я не знаю, что дальше будет?

Циркач хотел это произнести твердо, но его голос сорвался. О том, чтобы выскочить из сарая, не могло быть и речи, руки у этого Мартина были стальными. А говорили – вор! Какой он вор – он хуже стоппера!

– Что дальше с тобой будет, зависит только от тебя…

– Я… я никого не сдам, – глухо произнес Циркач.

– А мне никто и не нужен. Из всех, кто меня знал, уцелел только Харпер, но ему до меня теперь нет дела, мы с ним рассчитались. А тебя могли послать лишь те, кого оскорбило мое участие в захвате шайки в порту.

– Ну, а зачем ты это сделал? Ты же вор, про тебя до сих пор легенды рассказывают.

– Я был вором, но это в прошлом. И чтобы мои мозги прочистились, потребовалось двадцать лет в Угле. Ты хочешь поумнеть за такую цену?

– Я тебя не понимаю, Счастливчик.

– Зови меня Мартином.

– Ладно, Мартин.

Циркач пошевелил рукой и снова сморщился.

– Ох и пальцы у тебя, страшное дело. Неужели в тюряге так хорошо кормили? Вон и зубы целые.

– Потом как-нибудь расскажу. А теперь о деле. Ты прокололся, и я имею право удавить тебя здесь и отправиться восвояси.

Циркач вздохнул.

– Но я даю тебе шанс. Завтра мне предлагают работу, как бывшему вору, но работа честная. Скорее всего, там будет не все так просто, поэтому помощник мне не помешает.

– А что скажут воры?

– Если ты перестанешь быть вором, тебе будет все равно, что скажут воры. Ведь тебе же не интересно, что говорят о тебе пекари, валяльщики или кузнецы?

– Но ведь ты знаешь порядки, Мартин, за такое могут и подрезать. Уйти просто так нельзя.

– Знаю. Поэтому мы поедем по деловой надобности, а сюда можем больше не возвращаться, попытаем счастья в других местах.