Заметив это биение под полой бархатного сюртука, Циркач почувствовал, что во рту у него сделалось сладко от желания немедленно срезать сумку. Однако сейчас он был при другом деле и никак не мог отвлечься на кошелек.

Вдруг из толпы выскочил пройдоха и быстрым движением срезал бритвой шнурок золотой сумки.

Не успел кошель упасть на брусчатку, как пройдоха подхватил его и бросился бежать – прямо навстречу Циркачу и его клиенту.

Циркач сразу узнал пройдоху, это был вор из предместий, который не должен был тут появляться, ведь за нарушение границ били. Но сейчас Циркач не мог призвать мерзавца к ответу, ведь ему предстояло сделать куда более важную и серьезную работу.

Когда вор поравнялся с клиентом Циркача, тот резко ударил его в грудь, заставив остановиться, а вторым ударом выбил из рук кошелек. Вор на мгновение опешил и бросился бежать, а Счастливчик поднял кошель с золотом и направился к голосящему лавочнику.

– Вот, хозяин, держи сумку и больше не плошай.

Толпа ахнула. Кто-то стал звать стражников, и они вскоре объявились – усатый сержант и два монгийцы. От сержанта пахло спиртным, монгийцы были трезвыми.

– Что за шум, кто звал стражу?! – строго спросил сержант.

– Все в порядке, господин Лурдик, вор убежал, а казну мне вернули!.. – обрадованно сообщил лавочник и сунул сержанту медную монету в десять денимов.

– Хорошо, что вернули, – сказал сержант и поправил съехавшую набок шляпу. – А то бывает… не того…

Он выразительно посмотрел на лавочника, и тот добавил монетку в пять денимов.

– Другое дело, это самое. А это кто, злодей?

Сержант уставился на Мартина в упор и даже коснулся его носа своими усами.

– Что вы, сержант, это наш благодетель, герой! Честный человек, он казну вернул! Я его теперь не отпущу, милости просим ко мне в апартамент, господин хороший!..

И лавочник потащил Мартина за собой, разом потеряв интерес к драгоценному комоду, и разгрузка продолжилась без него.

Благодарный хозяин провел Мартина через торговую комнату, и они оказались в помещении, заставленном ящиками с товаром. Но свободного места здесь было предостаточно, а из загороженных решетками окон в помещение попадал свет.

– Мой дом, знаете ли, находится на другой улице, однако здесь у меня есть все, чтобы отблагодарить и угостить хорошего человека. Присаживайтесь за стол, господин хороший. Как ваше имя, кстати? Меня зовут Бомур, я здесь давно живу и уже всем известен. А вы?

– Я Мартин.

– Вот и прекрасно, Мартин, – с чувством произнес лавочник, все еще сжимая в руке срезанный кошелек.

– Самюэль, дружок, пойди-ка сюда!.. – крикнул лавочник, обращаясь к двери, и в комнату заглянул сонный служащий, должно быть, спавший прямо за конторкой.

– Слушаю, господин Бомур.

– Неси из кладовки паштет и вино.

– Сейчас?

– Сейчас и сюда, соня! Паштет, вино и фрукты! А еще пирог, там ведь должен был остаться пирог – восемь кусков!

– Пять кусков, господин Бомур, вы ошибаетесь.

– Как я ошибаюсь, если я пересчитывал? Ладно, неси пять, потом разберемся.

Служащий исчез, а Бомур сел за стол напротив Мартина и сказал:

– Перед гостями стыдно. Тащат все, что я не успею пересчитать, и та же история с пирогом.