Он пожал плечами, и снова в этом жесте просквозило то же: усталость и едва ли не равнодушие.

Еще лет пять – и Америка перестанет нуждаться в арабской нефти, отрывисто говорил Натан. Вот они и хотят замириться с Ираном; не потому, что боятся его бомбы – чушь! – и не потому, что стараются ради Саудии или Израиля. Ради нас они никогда не старались и стараться не будут. Нет, Америка аккуратно обстригает последние ниточки, последние связи, а там – повернуться спиной, и закрыть дверь, и оставить вонючий котел Ближнего Востока его безумцам: пусть варят там свое дерьмо, миллионы своих трупов. Все они – Америка с Канадой, Латинская Америка и тем более дряхлая Европа, замученная собственными мусульманами, все они – бывшие игроки, все уходят с политической сцены. Остаются Иран, пожираемый амбициями, со своими мечтами стать хозяином на Ближнем Востоке, Китай и Россия. А мы… Мы остаемся один на один с этой безбрежной тьмой, вот и вся правда. Вернее, не вся…

Он вздохнул и поднял воротник плаща.

– Третья мировая война… кто только не расписывал ее сценарий! Но проходить она будет не между западным и третьим миром, а внутри третьего мира, между его странами, анклавами, окрестностями, дворами и подворотнями, начиненными оружием по самые яйца. Нас ждет бесконечная и безысходная бойня, которая уже в этом столетии просто снесет западный мир – попутно, по ходу действия, как сносит хижину какой-нибудь ураган «Катрина». Так вот жирная мамка во сне задавливает младенца. Они задавят этот мир, как котенка, понимаешь? Со всеми его соборами, операми-тенорами, бахами-шубертами, леонардами и сезаннами…

– Ты… очень мрачен сегодня, – заметил Леон.

– Смотри, как стремительно меняются времена, – продолжал Натан, вроде и не слыша его слов. – Это даже завораживает: Саудовская Аравия покупает бомбу у Пакистана. Атомные бомбы уже покупают. Завтра какой-нибудь миллиардер сможет сам купить бомбу у Пакистана. Или у Северной Кореи, которая таки нуждается в деньгах…

Они миновали Отель-де-Вилль, здание мэрии с целым батальоном статуй знаменитых граждан на фасаде, среди которых в мраморном покое стоял незадачливый Юг Обрио, и дошли до набережной Сены.

– Если направо, а потом по мосту д’Арколь на остров Ситэ и там мимо Нотр-Дама, окажемся у «Shakespeare and Company». Леон, знаешь эту букинистическую лавку?

– Еще бы, – отозвался тот. – Сколько денег там оставлено! Нет, пошли налево, по рю Лобо, там с моста Турнель отличный вид и народу меньше.

…С моста Турнель действительно открывался чудесный вид на оба острова – Сен-Луи и Ситэ с Нотр-Дамом, чьи каменные ребра напоминают полусложенные крылья птеродактиля.

– Потрясающе, а, Шаули? – не оглядываясь, меланхолично заметил Натан. – Вот этот памятник святой Женевьеве, обрати внимание… Знаешь, кто его автор? Ландовский – тот, кто делал статую Христа в Рио.

Парси промычал сзади что-то неразборчивое. Все трое стояли, не начиная разговора, облокотившись на парапет моста и глядя вниз, где мутные бутылочные воды несли барашковую бежевую гривку мелкой волны.

– Насчет того мутного тайца, – наконец проговорил Натан. – Как там его