– Не в этом суть. Просто мне тяжело вспоминать…

– Ты сам говорил, что другу можно рассказывать многое! Или ты не считаешь меня другом?

А ведь придется рассказывать. Никуда тут не деться. Он не отстанет. Любопытство биокомпа было неуемным.

– Ладно, черт с тобой. Только налей мне чего-нибудь. Сок, что ль, какой.

Тотчас из небольшой кухни выехал робот-официант. Робот был высотой полметра, с плоской и большой головой в виде подноса. На этом подносе стоял графин с соком и стакан, в котором лежали кубики льда.

– Мерси, – поблагодарил я, забирая посуду. Официант укатил. – Ну что ж, слушай…

Я рассказывал медленно, словно переживая все заново. Рассказывал о своей жизни. Играх. Учебе. Рассказал о гибели родителей. Застарелая боль снова резанула грудь, чего уже давно не случалось. Я прервался, приходя в себя. Мушкетер сочувственно хмыкал. Наконец, взяв себя в руки, я продолжил рассказ. Рассказ о том, как остался один на свете при живой родне.

– Я не верю, что они так могли поступить! – возмутился Мушкетер.

– Что ты знаешь, железяка, – буркнул я. – Ты ведь сам еще слишком молод. Мальчишка, даже по сравнению со мной.

Мушкетер молчал долго. Я тоже. О чем он думал, я не знал, но вскоре он попросил продолжать. Я стал рассказывать о своей жизни в интернате, ничего не утаивая и не приукрашивая. Так, как и было. Рассказывал подробно. Теперь до самого конца рассказа Мушкетер меня не прерывал.

– Ты хочешь отомстить тем, кто уничтожил тот корабль?

В груди полыхнуло чувство гнева. Несмотря на мой самоконтроль, это чувство изредка прорывалось.

– Я хочу найти их. Хочу понять.

– Ты ведь сам говорил, что эти дролы и хорги постоянно воюют.

– Железяка! – Теперь я рассердился всерьез. – Что ты понимаешь?!

– Ничего. Я хочу научиться понимать.

Смирение в голосе Мушкетера меня вмиг отрезвило.

– Извини. Я ведь сержусь еще и потому, что сам не понимаю. Да и войной их отношения нельзя назвать. Они просто сосуществуют, делая пакости друг другу по мере возможности. Но нападение на мирный исследовательский корабль… это все же чересчур.

– Ты сам говорил, что корабль занимался военными исследованиями. Но если хочешь, я могу проанализировать все, что ты рассказал.

– В каком смысле? – удивился я.

– В самом прямом. Только у меня есть некоторые вопросы, ответы на которые нужны для анализа.

– Задавай. – Предложение Мушкетера меня заинтересовало.

– Ну, вопрос первый. Начнем с того момента, как тебя ранили. Ты слышал разговор между Стархом и его начальством. Начальство настаивало, чтобы тот тебя бросил, а тот приказ нарушил. Правильно?

– Правильно. Хотя я порой думаю, что лучше бы он послушался.

– Для анализа это мнение не важно. Теперь вопрос. В то время ты никаких галактических языков не знал, а беседу понял. Отсюда я сделал вывод, что разговаривали они между собой на родном для тебя языке или на том, который ты знал, – опять-таки языке твоей планеты. Почему? Ведь гораздо логичнее предположить, что начальник и подчиненный будут разговаривать между собой на СВОЕМ родном языке, который ты понять не смог бы.

Я открыл рот и закрыл. Опять открыл. Действительно, почему? На каком бы задании Старх ни был, но приказ он должен был получать на хоргском! Как я сам упустил этот момент? Почему этот вопрос не возник у меня?