Закончив упражнения в тренажерном зале и приняв душ, я отправился в ходовую рубку и нашел капитана Штирнер, первого пилота «Одиссея», в кресле штурмана. На тактическом дисплее красовалась карта этого Сектора космоса, система, к которой мы летели, слегка подсвечена красным.

Если не произойдет ничего экстренного, то корабль будет двигаться на автопилоте почти до самого пункта назначения. И потому постоянного присутствия пилота в рубке не требовалось, но Кира проводила здесь много времени. Она нервничала перед погружением в криостазис, и привычная обстановка добавляла ей уверенности. Пилот чувствует себя лучше всего, когда его руки лежат на управляющих джойстиках, курс проложен, а бортовой компьютер сообщает об отсутствии неисправностей, — так она мне говорила.

Наш черед лечь в навороченные холодильники должен был наступить через два дня.

— Странно все вышло, — сказала Кира. — Вроде бы мы летели убивать Визерса, а теперь я пилот на его корабле, а вы вместе строите дальнейшие планы и обсуждаете стратегию.

— Странно, — согласился я. Не знаю, чем руководствовался Визерс, когда решил доверить последнюю вахту капитану Штирнер, но мне это решение нравилось. — В моей жизни такие странности встречаются на каждом шагу, и я уже почти привык. Друзья оказываются врагами, враги — союзниками, вчерашний массовый убийца может оказаться спасителем человечества. Мир безумен.

— Мы проведем в полете двести пятьдесят лет. Когда мы прилетим на место, это будет уже совсем другой мир.

— Но он тоже наверняка окажется безумным, — сказал я.

Двести пятьдесят лет — это большой срок, и он утроится, если Борхес, планета, куда мы направляемся, не пережила последствий гиперпространственного вихря. Борхес — аграрный мир, способный прокормить себя сам, и, в теории, он должен довольно легко пережить изоляцию, но… в чем вообще можно быть уверенным?

Мы ведь даже наверняка не знаем, состоялась ли в гиперпространстве та буря, которую пытался устроить Визерс.

— Кстати, о безумии. Гастингс не хочет ложиться в криокамеру. Говорит, что уже слишком стар для всего этого.

Питеру Гастингсу было сто семьдесят шесть лет, и он был одним из ведущих специалистов по сверхновым. Удивительно, что Солу вообще удалось втянуть его в свой проект и вытащить за пределы Солнечной системы, где наиболее продвинутые клиники Альянса обеспечивали особо ценным гражданам больший срок жизни.

Я пожал плечами. Если старикан заартачится, можно просто стрельнуть в него из парализатора и затолкать в холодильник против его воли.

— Говорит, что протянет еще лет десять, не больше, — сказала Кира. — Хочет провести их здесь. Дожить остаток жизни в полном одиночестве на корабле.

— Видимо, новый безумный мир его совсем не интересует.

— Он собирался поговорить об этом с Солом. Как думаешь, Визерс может такое позволить?

— Почему бы нет? — сказал я. — Технически это вполне осуществимо. Корабль все равно не будет полностью обесточен, а Гастингс редко покидает пределы своей каюты. Еды и кислорода одному человеку тут хватит и на тысячу лет, что уж говорить о десяти. Если в будущем он Визерсу не понадобится, то я не вижу причин, чтобы отказать ему в этом капризе.