Когда первые сообщения об изобретенной в Америке операции по удалению аппендицита на ранней стадии достигли Европы, там все еще были в ходу устаревшие представления о перитифлите, причем они владели умами и практиками безраздельно. И только когда в Лозанне была опубликована докторская работа врача Чарльза Крафта о хирургическом лечении аппендицита по американскому методу, вопрос о хирургическом лечении перитифлита стал обсуждаться более активно.

Несколько молодых хирургов, среди которых были немцы Шпренгель, Кюммель, Ридель и Зонненбург, взялись за разработку хирургического метода. Но они буквально бились лбом о кирпичную стену. Сопротивление, которое встретили американские пионеры, было слабым и незаметным по сравнению с тем бешеным шквалом, который пришлось преодолевать европейцам. Из-за логичного, казалось бы, нововведения им пришлось несколько десятков лет отбиваться от нападок фанатиков старой школы. И пока на континенте кипели батальные страсти, погибло бесчисленное множество больных. Практики оборонялись всеми доступными им средствами, а хирурги в значительной мере облегчали задачу идеологически враждебным приверженцам терапевтики тем, что не решались на проведение операций на ранней стадии и не хотели обратиться к прозрачным и недвусмысленным диагностическим тактикам, изобретенным в Америке. Как бы ни были прогрессивны в те годы европейские, а в особенности немецкие и австрийские хирурги, как бы ни был значим сделанный ими революционный скачок в развитии науки и какой бы ни была исключительной широта их научных познаний, они все же оставались далеко за спиной у молодых американских хирургов, когда речь заходила о смелости и новаторстве, ведь выше головы никак не прыгнуть. А потому единственным результатом усилий европейских врачей был подскочивший уровень смертности. Избрав выжидательный метод хирургического лечения, они сами приговорили себя к тому: они оперировали с наступлением тяжелейшей гнойной стадии болезни, тем самым увеличивая опасность смертельного воспаления брюшины.

Именно таково было положение дел в Европе к двадцать четвертому июня 1902 года, когда весь Лондон забеспокоился о судьбе страдающего воспалением аппендикса короля, когда в столице Великобритании воцарились паника, нервное ожидание и неопределенность. Тот факт, что оперировать должен был именно Тривз, не оставлял мне сомнений в избранной тактике. С уверенностью можно было сказать, что операцию оттягивали до самой последней минуты и что речь может идти только об открытии абсцесса. А это значило, что король балансировал между жизнью и смертью.

Во второй половине дня, около четырех часов никаких новых сообщений о состоянии короля на решетке Букингемского дворца так и не появилось, отчего оцепенение и нервозность в городе только нарастали. Я отважился на самостоятельное расследование. Его решено было начать с визита к Листеру. Принимая во внимание его весьма преклонный возраст, следовало ожидать, что он отправился домой, передоверив все хлопоты молодому поколению.

У дома № 12 по улице Парк-кресент, где жил тогда Листер, еще издалека я заметил небольшую толпу людей. Это могли быть только журналисты, которые, как и я, охотились за достоверными фактами. Очевидно, в дом их так и не пустили. Когда мой экипаж остановился у дверей, некоторые из них тут же принялись штурмовать его. Возможно, во мне они заподозрили королевского посыльного, должного сообщить Листеру какие-либо новости или вызвать его назад в Букингемский дворец.