Я явился туда совершенно не затем, чтобы отвечать на вопросы, но многие из моих встревоженных знакомых требовали объяснений, поскольку не знали, что вообще такое перитифлит. Я попытался объяснить им, что под перитифлитом понимают воспаление слепой кишки и окружающих ее тканей, что слепая кишка находится в том самом месте, где тонкий кишечник переходит в толстый, что мешковидный отросток, выступающий над самым устьем тонкого кишечника, и есть слепая кишка, потому что она оканчивается «слепо», то есть не имеет выхода. Я рассказал, что о ее воспалении известно с древних времен и что от него за все это время погибли миллионы человек, поскольку во всех случаях оно оканчивалось разрывом кишки и выходом ее содержимого в брюшную полость, а это, в свою очередь, приводило к смертельному воспалению перитональной оболочки. Исследованием заболевания занялись только полтора века назад. Американским врачам удалось установить, что причина воспаления слепой кишки кроется не в самой прямой кишке, а в крошечном червеобразном придатке, который называют червеобразным отростком или аппендиксом. Сначала, как правило, воспаляется он, а затем воспаление распространяется на всю слепую кишку. А потому в Америке вместо понятия «перитифлит» стали использовать другое – «аппендицит», но в Европе, как я заметил моим слушателям, оно приживалось очень медленно. Я уже приступал к разъяснению медицинских подробностей, когда откуда-то с кромки всего собрания донесся громкий голос: «Вам совсем не стоит быть таким обходительным, вы спокойно можете сообщить нам, что в Штатах с болезнью давно покончили: там они просто вырезают аппендикс еще до того, как инфекция перекинется на слепую кишку. Но в Европе все и всегда делают вид, что знают лучше. Держу пари, что господа лейб-медики короля вместо того, чтобы сразу провести операцию, так долго изобретали гастрономическую и опиумную диету, что болезнь успела зайти слишком далеко, встал вопрос о жизни или смерти, и им пришлось приняться за дело…»

Не любой человек, живущий в наши дни, когда хирургическое лечение аппендицита и для больных, и для врачей едва ли может означать что-то большее, чем будничное, незначительное вмешательство, обязательно поймет, почему были так обеспокоены и напуганы коренные лондонцы и гости британской столицы двадцать четвертого июня 1902 года. Но и в Америке не так давно минул тот день, когда молодой хирург с возмутительной, как подумали прочие, безрассудностью решился на радикальную операцию на ранней стадии болезни. Этим хирургом был Джон Бенджамин Мерфи из Чикаго.

Впервые о Мерфи заговорили в Чикаго в конце 1889 года. Он приобрел известность, проведя ту самую радикальную операцию по удалению воспаленного аппендикса, которая сегодня для любого хирурга является само собой разумеющейся. Такое решение еще тремя годами ранее предлагал Реджинальд Фитц, однако в конце XIX века его учение сочли богохульным. Мерфи всерьез подозревал, что виновником воспаления был именно аппендикс, а потому вознамерился удалить его, не больше и не меньше. Устранив источник недуга, он надеялся искоренить саму болезнь и не допустить опасного прорыва нагноившегося отростка. Летом 1890 года я стал искать встречи с молодым еще Мерфи, которому тогда было около тридцати лет. В Чикаго мне удалось выяснить, что Мерфи уже уехал из города и теперь живет в Лос-Анджелесе со своей семьей. Фактическое положение дел было таково: вскоре после удачного выступления по вопросу хирургии аппендикса Мерфи обнаружил у себя симптомы прогрессирующего легочного туберкулеза и перебрался на юг, к океану.