— Дайте позвонить, — быстро проговорил Кукусик с пола, почувствовав какую-то оттепель, но майор печально покачал головой:

— Никаких звонков, запрещено!

— Как же я скажу, чтобы деньги принесли? — развел руками морфинист.

— Что за деньги? — удивился майор, будто впервые в жизни услышав это слово. — Какие деньги, ты что? Садись лучше, пиши список наркоманов! Укажи всех, кого знаешь. И кому нес. И у кого купил. Пиши, как Руставели. А дальше мы сами…

— Не бойся, твоего имени никто не услышит, — заверил Пилия взъерошенного морфиниста, поднял его с пола и усадил на стул. — Напишешь — выпустим, еще на дорожку заход дадим. А не напишешь — все, хана тебе: в тюрьме на параше гнить будешь, носки вонючие лизать! С барыгами так делают, сам, наверное, знаешь.

Майор подтвердил, серьезно покачав головой:

— Замучают, не сомневайся. У тебя губы вон какие…

Пухлые… Вмиг опетушат! Сколько у тебя отравы было? — осведомился он.

— Стакан, не меньше, — ответил за него Пилия. — А может, и больше… Я еще не мерил… Утруска, усушка! — добавил он с намеком.

— Это не мой кокнар! Это вы его подкинули! — взвизгнул Кукусик, утирая кровавые сопли, но кулак инспектора снова рухнул ему на затылок:

— С кем кайфуешь? Кому нес?

После этого удара морфинист затих. Глаза его были закрыты, со лба тек пот, а из-под век струились слезы. Мелко тряся головой и посидев так в молчании (во время которого инспектор и майор обменялись понимающими взглядами), он хрипло прошептал:

— И что… И что вы с ними сделаете?

— С кем — с ними?

— Ну, кому нес… Если скажу?

— А ничего! — деланно-равнодушно ответил майор. — Скажем, чтоб деньги собрали, принесли, выкупили тебя — и все. Что мы, псы, еще делаем? Вы же нас псами называете? Собаками?

— И… Больше ничего? Не посадите? — выдавил Кукусик, не открывая глаз. — Слово даете?

Майор и Пилия опять переглянулись.

— Честное пионерское! — уверенно оказал майор, а Пилия добавил:

— Если всех наркуш сажать — места не хватит. На черта они нам?

— Ладно! — сказал Кукусик, прерывисто вздохнув. — Только меня не упоминайте. Вообще. Никогда. Майор поспешно подтвердил:

— Конечно, дорогой, конечно, о чем речь… Зачем нам тебя упоминать, нам же хуже от этого будет… — Заметив, что Кукусик пару раз боязливо взглянул в сторону клетки, где маячила фигура убийцы, он предложил: — Давайте перейдем ко мне в кабинет! Кондиционер включим, боржому выпьем, а то жарко тут. Ну и лето выдалось! Я же говорил, что он хороший парень! — дружелюбно заключил майор, поднимаясь, а Пилия, взяв «дело», мимоходом спросил у морфиниста:

— Кандалы захватить?

— Нет, нет, зачем? — ужаснулся тот, и Пилия со звоном зашвырнул наручники в арсенал, цепко взял Кукусика за локоть, но тотчас отдернул руку и поспешно обтер ее о сорочку наркомана. — Да он весь мокрый, в ломке!

— Тем лучше! — откровенно ухмыльнулся майор.

Они втроем прошли по гулким этажам и оказались возле кабинета, на двери которого висела табличка: «Начальник уголовного розыска майор Г. И. Майсурадзе».

Пилия плюхнулся на диван, майор сел за стол и сорвал ненужный галстук, Кукусик поместился на краешке стула, заглядывая им в глаза. Он стал немного приходить в себя.