— Откуда оружие? Чье? — вытащив из бумажного мешка «бульдог», Пилия стал осматривать его. — А, да тут прямо написано!.. «От работников завода, 20.XI.1980».

— Друга одного.

— Ты кто вообще по профессии? — откладывая револьвер, спросил Пилия.

— Журналист.

— Понятно. Надо было такие дела другим поручать. Это тебе не на машинке стукать.

— Нет, я сам должен был.

— А если бы Бати сидел?

— Ну, если бы сидел…

Вот то-то и оно! Пилии чем-то нравился Ладо — явно не преступник, запутан по глупости, по ревности. Да и он, Пилия, никому бы не простил такое.

— Колешься?

— Так… Кто не колется?.. Давно не делал… — отмахнулся Ладо.

Ему нечего скрывать. Он был в какой-то тягучей, снулой дреме и больше всего хотел отключиться, ничего не видеть и не слышать. В пустой голове — тоскливая, темная тяжесть, закрывшая жизнь. За два трупа дадут много, много… Он не выдержит.

— Что со мной дальше? — воспаленно уставился он на Пилию.

Тот не спешил с ответом. Переложил бумаги в «деле», просмотрел что-то.

— Кто-нибудь был в комнате при выстрелах?

— Нет. Потом прибежали. Они на другом балконе в нарды играли.

— Это хорошо.

Пилия взял с полки диктофон:

— Как все случилось? Говори подробно! — и включил, чтобы не возиться с писаниной.

Ладо медленно, с запинками и ничего не утаивая, начал рассказывать. Пилия слушал, иногда задавал вопросы:

— Был ранее знаком с убитыми? В каких отношения состоял с Нодаром Баташвили? Были ли раньше конфликты? Испытывали ли обоюдную неприязнь?

Нет, ничего раньше не было — ни отношений, ни конфликтов, ни неприязни, пять раз виделись, никаких контактов, тетку вообще видел в первый раз.

Пилии вдруг захотелось помочь этому журналисту. Он по-мужски хорошо понимал его, и сам бы этого Бати… Но вот тетка… Два трупа… По неосторожности? Дуплет? Дело разбазарено, куча свидетелей… По неосторожности, конечно, меньше дадут, но все равно лет пять светит…

— И… сколько?

— Ну, если статья сто четвертая, по неосторожности…

— Я не о том… Сколько надо, чтобы дело вообще закрыть?

Пилия усмехнулся:

— Вот ты о чем… Вряд ли у тебя хватит. Знаешь, сегодня мое последнее дежурство. Я ухожу с этой работы и помог бы тебе, но два трупа, кодла свидетелей…

Ладо обреченно вздохнул:

— Понимаю.

— Если только неосторожность… Скажем, брал у него пушку для своих целей, а при передаче выстрелило, дуплетом… Конечно, тут заключение баллистов нужно, лаборатория, следственный эксперимент, то, се… Да и какой дуплет в револьвере?… Не знаю… Надо с начальником поговорить, он мастер на все руки, он будет вести твое дело.

Ладо сник, стал зевать и тереть глаза. Темная пелена отрезала его от жизни — только бы дали поспать, чуть-чуть…

Пилия присмотрелся:

— Э, да ты еще от шока не отошел! Не в себе! — И спросил у тапироносого лейтенанта, какая камера свободна.

— Угловая. Утром оттуда блядь увезли, — ответил тот из-за стеклянного окошка, зевая во всю пасть.

— А получше нет?

— Нет, все заняты, — ответил тот, включая радио.

«Дать тебе полтинник — так сразу найдешь!» — усмехнулся Пилия.

Тут раздались звуки глохнущего мотора и в дежурке появился майор (ботинки — в пыли, на форменных брюках — темные пятна, небритые щеки с редкой рыжей щетинкой, даже как-то осунулся).