— Полное имя Филарет, — пояснила Лола. — Его предки конюхами у княжеской династии работали. И старших сыновей называли одинаково: Филаретами. Баре наши померли давно, но семейная традиция жила еще несколько десятилетий.

— А сколько ему?

— Точно не знаю. Тридцать восемь? Максимум сорок.

— Не может быть, — выдохнул Виталя. Филу на вид было не меньше пятидесяти пяти. — Да, ясно, что пьет, за собой не следит, но у него глаза старика.

И Сема с ним согласился. У Витали глаза тоже были усталыми. Но, когда он выпивал, загорались. У Фила же оставались безжизненными. Лицо ходуном ходило: он гримасничал, ржал, широко распахнув рот, длинным носом шевелил активно, когда нюхал что-то. Но глаза при этом оставались неподвижными, тусклыми. Как у куклы… Или мертвой рыбы?

— История Фила печальна, — взяла слово Лола. — Мать его в психушке работала. Поваром. Воровала, естественно. Мальчик помогал. Она украдет пару банок тушенки, в условленном месте под забором закопает, он отроет и домой их утащит. Зарплаты тогда задерживали или вовсе не платили, и это, можно сказать, была вынужденная мера. Когда больницу закрыли, охрана еще месяц дежурила. Оставалось кое-какое оборудование, мебель, чтобы не разворовали, приглядывали за зданием. А мать Фила не все успела вынести. Впрок брала, зная, что вскоре прикроют их лавочку. И Фил решил пробраться на территорию через лаз под забором, чтобы остатки провианта спасти. Но когда попал в здание, охрана с обходом пошла. Он спрятался в одной из комнат. А когда попытался выйти, оказалось, что его заперли. И бедный мальчик просидел в доме всю ночь. Наверное, он кричал и звал на помощь, но его не слышали. Обнаружили Фила те же охранники поутру. И у него были совершенно пустые глаза. Такие, как сейчас. А еще седая прядь на челке. Сейчас он лысый, но я помню его парнем, и она на самом деле была. Что видел и слышал мальчик в ту ночь в особняке Филаретова, никто не знает. Он онемел.

— Очень смешно. Фил еще тот балабол.

— Он не разговаривал до двадцати лет.

— С чего его потом прорвало?

— С водки. Напоили ребята деревенские, и он начал говорить. Но и пить… С тех пор. Водка заглушает страшные воспоминания. Какие — никто не знает. Потому что, когда чуть под хмелем, не решается рассказать, а напившись, бормочет что-то нечленораздельное.

— Загипнотизировать бы его, — задумчиво проговорил Евгений. Он выглядел отстраненным, и Сема думал, он пропускает мимо ушей их разговор, а витает где-то в облаках. И в который уже раз ошибся на его счет. — И ответы на вопросы получили бы, и человеку помогли. При помощи гипноза можно благотворно повлиять на психику человека.

— Слушай, мысль, — поддакнул ему Алексей. Они были очень разными, что по внешности, что по темпераменту, что по энергетике, но идеально друг с другом… сочетались? Нет, к людям такого не применишь. Они же не вещи: туфельки и сумочка, диван и столик, чашка и блюдце… Хотя? Почему нет? Женя и Леша как раз были как чашка и блюдце одной чайной пары.

— Давай завтра вызовем Германа? — И остальным: — Это наш знакомый, который отлично владеет гипнозом. Даже меня умудрился (пусть на несколько секунд) отключить от реальности. Он немного повернутый, но не опасный. И ему даже платить не надо. Еще и благодарить будет за то, что мы его с Филом познакомим.