— Мог бы и подслушать.

— Я в отличие от тебя свой нос куда не надо не сую, — дыхнул на нее огнем Горыныч. Но быстро сменил гнев на милость: — Вроде бы говорили менты, что нет в базе таких данных. Так что, скорее всего, будут проверять всех подозреваемых и свидетелей. — И взглянул на Лену. — Готовься, соседка. Скоро тебе палочку в рот засунут… Хотя тебя разве удивишь этим? И не такие пихали, да?

Елена вспыхнула. Многие в Васильках считали ее проституткой, но в лицо пакостей не говорили.

— Что, не нравится? — хмыкнул Горыныч. — Правда глаза колет? — И снова рыгнул.

— Пошел ты… — И добавила матерное слово, чего себе ранее не позволяла.

— Не буду у тебя отбирать работу, — хрипло расхохотался старик.

И еще что-то кричал вслед уходящей Елене о том, что она привезла в Васильки из города не только нескольких своих клиентов, букет венерических заболеваний, но и беду.

Хотелось заткнуть уши. И ослепнуть, чтобы не видеть, как на нее таращатся собравшиеся у крыльца люди. Почему Лену так задели слова тупого и злобного старика? Неужели из-за того, что в них была правда?

Добежав до дома, Лена заперлась. И затворила все окна. Отгородилась от внешнего мира.

Но не успела она выдохнуть, как услышала стук.

— Пошли прочь! — заорала она.

— Это я, Вика, — раздался растерянный голос.

Лена открыла ей. Приятельница стояла на пороге с ведерком, дно которого покрывала земляника.

— Еще вчера была, а сегодня как будто кончилась, — пожаловалась Вика. — Утром в лес ушла, а вот всего сколько набрала. Не хватит на варенье. Так поедим, с молоком. А ты чего заперлась? — спросила она, зайдя в сени. — И окна позакрывала, душно же. И чайник кипит!

Забытый на плите, он на самом деле выпускал из носика клубы пара.

Вика выключила газ. Промыла рис и потыкала пальчиком мясо. Оно все еще было заморожено.

— Ты чего такая? — обратила-таки внимание на кислую мину хозяйки дома Виктория.

— Расклеилась что-то…

— Не время, Ленка. У меня для тебя потрясающая новость.

— Какая? — равнодушно спросила та.

— Ивашкин открыл нечто грандиозное в усадьбе.

— Подземный ход?

— Про него ему, тебе и мне давно известно.

— И тебе? — удивилась Лена.

— Я тоже занималась у него в краеведческом кружке.

— Ты говорила. Но Дмитрий Игнатьевич даже не упоминал о нем на занятиях.

— Да, делился только с избранными. Ему нравилось обладать тайной, в которую он посвящал любимого ученика. Кто был до тебя, не знаю. Но после — я.

— Подожди… — Лена никак не могла сосредоточиться. — Кружка давно не существует. Никому краеведение не интересно сейчас. Ты в детстве ходила в него?

— Естественно. Потом пошла на танцы живота. Но и их забросила. Об Ивашкине я благополучно забыла. Но в этом году, зимой, случайно встретила его на улице поселка. Узнала. А он меня нет. Пришлось напомнить, кто я. Дмитрий Игнатьевич тут же пригласил к себе на чай. Отказать было неудобно, и я пошла с ним. Он, как всегда, много и интересно говорил о наших местах, и я чудесно провела время. Поэтому, когда в следующий раз отправилась в поселок, то позвонила (мы обменялись телефонами) и напросилась в гости. Мы чаевничали с ним регулярно. Матушка моя думала даже, что я к любовнику гоняю.