Да простит ее Господь – это пустое уверение почему-то успокоило его.

«Я буду заботиться о твоем мальчике, Карин», – пообещала Корделия, когда пламя взметнулось вверх. Эта клятва была гораздо более ценной, чем любые прощальные дары, брошенные в костер, потому что неразрывно привязала ее к этой жестокой планете. Жар от огня почему-то немного умерил неотступную головную боль.

Душа Корделии походила на измученную улитку, спрятавшуюся в раковину оцепенения. Весь остаток церемонии она двигалась, как автомат, лишь изредка подмечая, насколько бессмысленно все происходящее. Барраярские форы кланялись ей в этот день особенно низко.

«Наверное, решили, что лучше не дразнить такую опасную психованную бабу…» Но тут до нее внезапно дошло, что эта преувеличенная любезность говорит об искреннем уважении!

От такого открытия Корделия рассвирепела. Вся отвага и выносливость Карин не принесли ей славы, кровавые роды леди Форпатрил были приняты как должное, но стоит только отрубить башку какому-то идиоту – и ты становишься знаменитостью! О Господи!

По возвращении домой Форкосигану пришлось чуть ли не целый час успокаивать ее – с Корделией случилась форменная истерика. Но он стойко выдержал все.

– Ты собираешься как-то этим воспользоваться? – спросила она, затихнув от усталости. – Этим моим… новым статусом?

– Я готов воспользоваться чем угодно, – негромко ответил он, – лишь бы это помогло мне через пятнадцать лет посадить Грегора на трон ответственным и компетентным правителем. Я буду пользоваться тобой, собой – всем, чем понадобится. Было бы невыносимо заплатить так дорого и потерпеть неудачу.

Корделия вздохнула и вложила пальцы в его руку.

– В случае катастрофы можешь пожертвовать и тем, что от меня осталось. Так принято на Бете. Копейка к копейке…

Эйрел беспомощно улыбнулся. Стоя лицом к лицу, они на секунду прижались лбами, словно поддерживая друг друга.

– …проживет семейка.

Ее мысленная клятва на похоронах превратилась в реальность, когда они с Эйрелом как супружеская пара решением Совета графов были официально назначены опекунами Грегора. Почему-то опекунство было юридически отделено от регентства. Премьер-министр Фортела прочел Корделии длинную лекцию о том, что ее новая должность не дает ей никаких прав на вмешательство во внешнюю или внутреннюю политику. Ей поручалось управлять родовыми владениями графов Форбарра, не входившими в собственность империи, а также заведовать прислугой Грегора и его образованием.

– Но, Эйрел, – сказала пораженная Корделия, – Фортела специально подчеркнул, что у меня нет никакой политической власти.

– Фортела… не всеведущ. Давай просто скажем, что он подразумевал лишь формы власти, которые держатся на силе. Да и возможности твои не так уж широки: в возрасте двенадцати лет Грегор отправится в подготовительную школу при Академии.

– Но разве они не понимают?..

– Я понимаю. И ты. Этого достаточно.

Одним из первых своих распоряжений Корделия снова приставила Друшикко к Грегору, чтобы мальчик не терял эмоциональной связи с прошлым. Но и сама она вовсе не собиралась отказываться от общества девушки, к которой глубоко привязалась. К тому же, вняв наконец настойчивым уговорам Иллиана, Эйрел перебрался в императорский дворец, так что никаких препятствий для ежедневных встреч не было. И уж совсем хорошо стало у Корделии на душе, когда лейтенант Куделка и Друшикко объявили о своей предстоящей свадьбе, которую решено было сыграть через месяц после Зимнепраздника.