Лира не могла понять, почему ее душили слезы, когда ушел Мор. Она считала себя человеком здравомыслящим, и отец всегда восхвалял ее ум и догадливость. Помочь Мору она не могла: хотя «проклятие» и было ничем иным, как кознями подлой женщины, Сородичи то ли не видели этого, то ли не осмеливались идти Альби наперекор. Как бы там ни было, Лира не собиралась в пятнадцать лет уходить из племени и бросать родителей.

Отец не позволил бы ей связать свою жизнь с калекой, да и мать выскажется против такого шага. Лира всегда испытывала к Мору только родственные чувства – ведь она собиралась выйти замуж за его брата – и часто одергивала себя, напоминая, что он для нее лишь друг детства. Она достаточно умна, чтобы это понимать.

Почему же она плачет?

Услыхав, что ее зовет мать, Лира спешно отерла глаза.

– Я тут, мама, – крикнула она, побежав на зов. – Уже иду!

Сайди стояла, скрестив руки на груди.

– Что ты делала?

– Ничего.

– Совет женщин решил, что пора уходить на зимовку. Отправляемся через три дня.

– Но ведь еще рано! – Лира осмотрелась вокруг, не заметив на деревьях ни одного желтого листочка.

– Белла тревожится, как бы ребенок не появился на свет в пути. Хотя все понимают, что еще слишком рано. Альби говорит, что не стоит рисковать.

– Ну, раз так говорит Альби, тогда понятно, – протянула Лира и посмотрела в ту сторону, куда ушел Мор.

– Грат мне сказал, что ты целыми днями тут торчишь.

– Грат, – с презрением повторила Лира. Она направилась было к поселению, но Сайди остановила ее.

– Лира. Чем ты занимаешься?

– Да просто… – Лира замялась.

– Покажи.

– Ладно, – согласилась девушка. Никто, кроме Мора, не бывал в ее пещере и не видел рисунки. Отчего бы не показать их родителям? Отец с матерью будут ею гордиться.

Лира показала матери, как пролезть в пещеру. Внутри еще горел факел. Танцующие тени бежали по стене, догоняя нарисованных оленей, носорогов, мамонтов.

– Вот, нарисовала углями из костра…

– Это что такое? – холодно спросила Сайди, окаменев лицом.

– Звери. Видишь? – Лира провела пальцем по очертаниям оленя.

– Какой ужас!

– Что? – оторопев, переспросила Лира.

– Немедленно прочь отсюда! Больше сюда ни ногой! Ты меня слышала? Это омерзительные, гадкие отметины. Как ты могла!.. Твоя одежда не такая, как у всех. Ты носишь… украшения! – Сайди ткнула пальцем в ожерелье из трав. – Опалила себе волосы! Дерзкая, непослушная девчонка! С этого дня будешь носить только то, что ношу я! И никаких цветов в волосах, если только я сама не украшусь ими. Бесстыдница! Возомнила себя лучше матери!

Лира разрыдалась, второй раз за день.

– Что ты, мама, – всхлипывала она, – я никогда не считала себя лучше других.

– Тебя назвали Лирой, потому что в детстве ты запела на свадьбе. Теперь все распевают твои дурацкие песенки! Какое унижение быть твоей матерью!

– Мама… – Лира умоляюще сложила руки.

– Одно меня утешает: скоро я сбуду тебя с рук!

Лира оцепенела.

– Что это значит?

– Все уже решено. Этой зимой тебя выдадут за Грата. – Сайди повернулась к дочери спиной. – Пусть теперь он с тобой разбирается.

Путешествие Сородичей на юг ничто не омрачало, и Альби не преминула объяснить это тем, что они вовремя прогнали калеку, на котором лежало проклятие.