В ресторане наступила мертвая тишина. Анника чувствовала, что краснеет. Она не привыкла так работать. Обычно она очень обходительно, медленно, но верно сближалась с человеком, у которого собиралась взять интервью. Взяла за правило всегда объяснять свои намерения настолько ясно, насколько это было возможно, чтобы человек не чувствовал, будто его заманивают в ловушку и хотят обманным путем что-то у него выведать. И делала это, потому что очень часто они считали, что Анника описала их недостаточно благожелательно.

Однако Лассе откашлялся, выступил вперед и начал рассказывать о своем друге Себастиане, рассказывать возвышенно и с чувством, не стесняясь присутствующих.

Это так не по-шведски, думала Анника и писала так быстро, что у нее заболела рука.

– Себбе вкладывался в любой спорт, – говорил Лассе, – он знал толк во всех его видах. То, что он играл в хоккей, было чистой случайностью. Он так же хорошо играл в гольф и теннис. Он знал об этом, знал о своем даре, сознавал его и хотел вернуть свой долг жизни.

Лассе шмыгнул носом, гости кивали, а многие вытирали глаза салфетками.

– Он всегда хотел делать что-то осмысленное со своими деньгами, со своим временем, – продолжил Лассе, – а не только чистить кубки, стоящие на полках. Именно поэтому он отбирал бедных, но способных детей в свой теннисный клуб, именно поэтому учредил команду «Френсис» – чтобы их тренировать. У него самого была возможность развиваться с детства, и он хотел, чтобы такая возможность была у всех.

Лассе заплакал.

– Я помню нашу последнюю встречу с Лео и Мю. Это было в канун Рождества. Себбе устроил теннисный турнир, победитель которого получил не только кубок и форму, но и место в международном колледже Марбельи, экзамен в который он мог держать по достижении восемнадцатилетнего возраста.

Поднялся ропот, люди снова закивали.

– Да, – повторил Лассе, – место в колледже. Девочке, которая выиграла турнир, было десять лет. Этот приз обошелся Себбе в миллион, но он был лишь рад этому. «Она просто фантастична, – говорил он, – она обязательно добьется больших высот. Думаю, что я буду с восхищением следить за ней много лет, пока она не поступит в колледж и не сдаст свой экзамен…»

Многие женщины заплакали в голос.

Анника хотела достать камеру, но решила подождать, когда они выплачутся. Она наскоро перечитала запись. Кто такие Лео и Мю? Дети Себастиана?

Она посмотрела на часы. Все это не продлится долго. Нужно позвонить Никласу Линде и спросить, не напала ли полиция на след убийц. Ей надо было написать три статьи и пораньше лечь спать, потому что завтра тоже будет тяжелый день.

– У Себастиана была жена, – громко и отчетливо произнесла Анника. – Есть здесь люди, которые ее знали?

Поднялась светловолосая женщина с короткой стрижкой.

– Вивве была шведка, – сказала она, – поэтому мы все ее знали.

Почти все женщины энергично закивали.

Вивве была шведкой. Почему женщина особо подчеркнула этот факт?

Анника отметила в блокноте этот вопрос, продолжая смотреть вниз, чтобы не испытывать смущения, ожидая, что дальше скажет женщина.