Анника кивнула.

– Но я не хочу отсюда уезжать, – продолжила Сюзетта. – Я хочу остаться здесь, и Фатима предложила мне остаться, если захочу.

Анника серьезно посмотрела на девочку.

– Твоя мать в Швеции имеет право знать, где ты находишься.

Сюзетта кивнула:

– Я знаю. Поэтому должна сказать, что меня не надо больше искать. Я не скажу, где именно нахожусь, но буду писать письма Полли и звонить маме…

Она тяжело вздохнула, глаза ее наполнились слезами.

– Я очень по ней скучаю, – призналась она, – и я обязательно ее навещу, может быть, следующим летом, когда буду совершеннолетней. Я не хочу жить с ней в одной квартире, но я хочу, чтобы она знала, что у меня все хорошо, что я приеду домой и навещу ее.

Анника вспомнила письмо Полли в Фейсбуке, в котором девочка писала, что Ленита продала квартиру и выбросила все вещи Сюзетты в мусорный контейнер.

– Ты хочешь, чтобы я написала об этом в газете? – спросила она.

Девочка кивнула.

Анника посмотрела на нее:

– Ты действительно понимаешь, что значит остаться здесь? Как ты собираешься ходить в школу?

Сюзетта раздраженно поерзала в кресле.

– Аббас станет бригадиром вместо Зине. Я буду ездить на поля вместе с ним и учиться ухаживать за посевами. Это и будет моей учебой.

Анника привстала с кровати.

– Сюзетта, ты знаешь, что возделывают на этих полях?

Девочка прикрыла глаза.

– Конечно, знаю.

– И ты считаешь, что это нормальная специальность – выращивание наркотиков?

Амира буквально взвилась с кресла.

– Моя семья возделывает эти поля уже двести лет, – сказала она. – Почему мы должны покончить с этим только из-за того, что так хочет Еврокомиссия? Они не имеют права вмешиваться в нашу жизнь.

Девочка в гневе сжала кулаки.

– Значит, ты считаешь, что это достойная жизнь – выращивать наркотики?

– Я буду экономистом, – сказала Амира. – Моя сестра будет юристом, мы и дальше будем работать здесь, на предприятии мамы.

– Ты уверена, что твой отец всерьез бы захотел, чтобы ты, Сабрина и Мариам занимались такими вещами?

Глаза Амиры наполнились слезами.

– У Мариам был другой отец, – сказала она, – злой человек из Швеции, который опозорил маму. Но мой папа убил его и женился на маме и спас честь нашей семьи.

Анника посмотрела на девочку, и в голову ей пришла новая мысль.

– Другой отец? Его звали Торстен?

– Папа сделал то, что было правильно для семьи. Он бы гордился мной.

Анника опустила глаза. Она снова подняла голову и взглянула на Сюзетту:

– Мы поговорим завтра утром о том, что конкретно вставим в текст. Кроме того, я сфотографирую тебя и твоего жеребца, чтобы показать, что ты весела и здорова.

Сюзетта широко улыбнулась.

– Отлично, – сказала она и тоже встала.

Девочки вышли из комнаты и закрыли за собой дверь.

– Ну что, получила свою статью? – сказала Нина, и Анника не поняла, чего было больше в ее голосе: смирения или сарказма.

– Да, и все продолжается.

Небо было иссиня-серым. Свет, отчаявшись найти промежуток между нагромождениями туч, нерешительно сочился на землю мелкими лучиками, и до земли доходили лишь жалкие его остатки.

Анника остановила редакционный «вольво» на обочине дороги. Выключила зажигание, вышла из машины и размяла спину. Потом посмотрела в обе стороны пустынной дороги. Похоже, это и в самом деле здесь.