Я покачала головой.

Детские страхи сильнее прочих. Все в прошлом, я давно способна за себя постоять, но внутри все равно сидит перепуганная девчонка, расквасившая нос о брусчатку. Это ей становится плохо, когда вокруг не протолкнуться. Ее бросает в холодный пот, когда на балу слишком много людей.

– Теперь у тебя есть я. И я никогда не отпущу твою руку. Если сама не попросишь.

Я кивнула. Чем ближе мы подходили друг к другу, тем больше я волновалась. А чем больше волнуешься – тем больше делаешь глупостей. Остается надеяться, что мне хватит сил довести дело до конца, и кошмар с Эриком останется в прошлом.

– Что не так?

Пальцы мягко очертили контур моих губ.

– Просто переживаю из-за Луизы.

– Уже с неделю.

Я вздрогнула и посмотрела на Анри.

– Думаешь, я слепой?

Муж сжал мои руки, заставил подняться. Мягко привлек к себе, поглаживая пальцами шею. Я же мысленно хваталась за обрывки лжи, пытаясь склеить их поизящнее. Глупо было думать, что Анри ничего не заметит. Он же читает меня как раскрытую книгу. Дура, идиотка наивная!

– Послушай, наша с тобой свадьба вышла далекой от идеала.

Я вскинула глаза, вцепившись руками в мощные плечи мужа.

– А сейчас ты бегаешь с Луизой по примеркам, смотришь на подвенечное платье и постоянно слушаешь про прием, бал и торт.

Венчание, бал и торт? При чем тут… Я нахмурилась, а спустя миг чуть не рассмеялась от облегчения. Он решил, что я переживаю из-за свадьбы? Слава Всевидящему! И распространенному мнению, что каждая женщина мечтает о красивом белоснежном платье, букетике и восторженных взглядах. Если бы у меня нашлось на это время, может, я и переживала бы, но, к счастью, голова занята другим.

– Предлагаю устроить что-нибудь грандиозное, когда вернемся в Вэлею. Всю эту чепуху с плясками, венчанием и прочей канителью. Ближе к зиме, что скажешь? Пригласим твоих родных, де Мортен после свадьбы подобреет…

Я легко ударила его по плечу:

– Ты говоришь о моем брате!

Анри ослепительно улыбнулся:

– Потом отправимся на юг, к океану.

– А еще ты сказал «чепуху».

– Прости. Оговорился.

И снова искорки смеха в глазах, искорки – как отражение лучей его внутреннего солнца.

Я кусала губы, не зная, плакать или смеяться.

– Спроси меня об этом через месяц.

– Думал, ты попросишь на раздумья минимум год.

Я уткнулась лицом ему в плечо. Прильнула, чувствуя ладонями перекатывающиеся под кожей стальные мышцы, всей грудью вдыхая родной запах. Как же легко и спокойно в его руках.

– Ужин?

Какой там ужин, скорее ночной обед. Из «клуба» он вернулся достаточно поздно. Еще немного, и сам не захочет уезжать – окончательно подружится с нашими джентльменами, решит перебраться в Лигенбург или купит поместье где-нибудь поблизости. Может статься, зря переживаю насчет Вэлеи?

– Ужин.

Я кивнула, и мы вернулись за стол. Анри накрыл мою ладонь, пальцы сомкнулись на запястье вокруг браслета, от узора мигом побежал жар.

– Моя несносная девочка.

Дыхание перехватило: бархат интонаций скользнул по коже как самая бесстыдная ласка.

– Мне кажется или у нас еще остался десерт?

В узорчатых вазочках лежало какое-то печенье, пропитанное кофейным ликером и укутанное облаком взбитых сливок.