Он намыливался, снова вставал под душ. Он мылся долго, как никогда в жизни. Вместе со струями пены и воды с него стекал хмель, и сознание прояснялось с каждой минутой. «Если бы на моем месте был милиционер, он был получил премию за то, что обезвредил бандита, – зло подумал Андрей, закрывая воду и набрасывая на плечи полотенце. – А я сегодня был в роли мента. Пришел наводить справедливость. И что я теперь получу? Срок! Причем солидный, лет восемь мне точно, дадут! И никаких смягчающих обстоятельств! Я сам попросил у этой поганки и пистолет, и обойму. Она сделала меня убийцей».

Он был в растерянности и не представлял, что теперь делать. Предположим, ему еще раз удастся найти эту стерву и потащить ее в милицию, Но первое, о чем она расскажет, – это о том, что Андрей убил ее друга, и хотел убить ее. Парень как будто слышал ее ясный, честный голос, дающий такие показания. Теперь условия будет диктовать она. И даст не те показания, какие нужны ему и Лене, а те, которые нужны ей. А он… Он ничего не сможет с нею сделать. Он убил, это правда. Андрей не решился бы это отрицать. Хотя…

Он сварил крепкий кофе, отрезал толстый ломоть хлеба и колбасы. Приказал себе ни о чем не думать, ничего не вспоминать, пока не поест. После второй чашки кофе он решился закурить – впервые за то время, когда вышел из больницы. Постепенно он все больше приходил в себя. За окном стоял обыкновенный день, скорее, даже вечер. Пожалуй, чересчур душный, но чему удивляться – на то и лето. Этот вечер ничем не отличался от других. Телефон молчал. Таня ему не звонила. Он не сомневался, что девица не заявит в милицию. «Как и я, – усмехнулся он. – Все будут молчать – вот чего она добилась. А Лена будет сидеть».

Он принес в кухню телефон и набрал знакомый номер. Передал короткое сообщение для Маши. Он просил ее немедленно с ним связаться. Сообщал, что желает кое о чем договориться по-хорошему. Девушка-оператор традиционно пожелала ему всего доброго, и он ответил ей тем же.

Потом он почистил ботинки и выстирал брюки. Еще раз осмотрел пистолет. Достал из тайника деньги, пересчитал их. Три тысячи долларов. Что-то мелькало у него в памяти, что-то связанное с деньгами. Это сказала Маша или Таня – черт знает, как ее называть. Она сказала это по телефону, и он еще удивился – откуда ей известно…

Тысяча долларов! Она упоминала о тысяче долларов, которые он получил от клиента! Тысячу он получал только от Надежды Владимировны. Пятков дал пять тысяч. Клиентка, ненавидящая мужа, – пятьсот долларов. Тысячу дала Надежда Владимировна. Больше он ни с кем не контактировал. И Таня знала только об этой тысяче. Она так и сказала, когда предлагала поделиться: «В этой цифре я уверена точно», или что-то в этом роде. Но откуда она могла это знать? Только не от Андрея. Значит, от самой клиентки. Они связались с помощью пейджера, или Таня нашла ее телефон в деле, и ее тоже привлекла обещанная Надеждой Владимировной сумма. Андрей не сделал ни единой отметки в деле, которая свидетельствовала бы о том, сколько он получил. Значит, Таня имела личную беседу с клиенткой. И та назвала ей сумму.