Между тем мы миновали хозяйственные строения и вышли к задней стороне тына, окружавшего усадьбу. Наталья неожиданно остановилась.

— Теперь иди по этой тропе и там увидишь избу, батюшка в ней. Только будь осторожен, — добавила она и чуть прижалась ко мне бедром. Я попытался ответить на незаметную ласку, но девушка уже круто повернулась и быстро пошла назад. Я остался один.

Впереди метрах в пятидесяти виднелось строение, напоминающее обычную крестьянскую избу. Я не спеша направился в ту сторону. Никаких тревожных предчувствий от предстоящей встречи с Требухиным у меня не было. Тем не менее, я на всякий случай проверил, как легко из ножен выходит кинжал. Другого оружия у меня с собой не оказалось.

Вблизи изба оказалась обычным примитивным строением, без окон и сеней. Я без стука открыл низкую, высотой не больше полутора метров дверь и, нагнувшись, вошел внутрь. Здесь оказалось шумно и чадно. Я даже сразу не разобрался, как устроен этот вертеп пьянства и разврата. Впрочем, с «развратом» я погорячился. Женщин тут не оказалось. Вокруг большого прямоугольного стола сидели только мужчины. Как обычно в большик компаниях, стоял общий гул голосов. Моего прихода никто не заметил. Гости оживленно разговаривали между собой и нимало не беспокоились, что их могут подслушивать.

Требухин сидел во главе стола в кресле с высокой спинкой, вероятно, символизирующей трон, и что-то втолковывал застывшему над серебряной тарелкой шведу, или кто он там был на самом деле. Я направился прямо к ним, не обращая внимания на остальных собутыльников.

— Вот и окольничий! — воскликнул Требухин, наткнувшись на меня мутным, осоловевшим взглядом. — Садись с нами, гостем будешь!

То, что он сам же просил меня прийти, бывший боярин уже явно забыл. Но, как тотчас выяснилось, это помнил Свен.

— Хорошо, что вы не отказались разделить с нами застолье, — сказал он, зачем-то внимательно осматривая меня с головы до ног.

Взгляд у иностранца и, правда, был какой-то пронзительный, это я отметил вновь, в хорошо освещенной комнате. Однако подробно разглядеть его мне не удалось. Повинуясь жесту хозяина, сидящий по его левую руку человек спешно подвинулся, освобождая мне место. Я сел и оказался лицом к лицу со Свеном и мог теперь любоваться им сколько душе угодно.

— Налей окольничему, — приказал Требухин стоящему за его спиной стольнику. Тот с низким поклоном наполнил несколько помятый и тусклый, но вполне музейной ценности серебряный кубок,

— Пей! — приказал хозяин, сам с трудом поднимая подобный сосуд, до краев наполненный вином.

Приказ Требухина затерялся в разноголосом хоре подвыпивших гостей. Однако я его расслышал, поднял кубок и, сделав вид, что пью, выцедил несколько глотков довольно приличного на вкус самогона, настоянного на каких-то травах.

Как легко было понять, самому боярину уже было совершенно все равно, кто и что пьет. Он, расплескивая до краев наполненный кубок, сделал несколько ленивых глотков и обессилено опустил сосуд на стол. Не все равно, сколько я выпил, оказалось моему визави Свену, он даже приподнялся на своем месте, пытаясь определить, сколько в кубке осталось вина, И только поймав мой красноречиво удивленный взгляд, вновь сел на скамью.