Все эти желания могли исполниться одно за другим, если я проявлю храбрость.

Я ответила не колеблясь:

– Напишите ему, мадам.

Я слушала, как скрипело по бумаге ее перо. Она приглашала его приехать и увидеть меня. Письмо оказалось коротким. Когда Вдова присыпала чернила песком, я почувствовала странный покой. Мои прошлые ошибки больше не висели на мне мертвым грузом. Словно ужасная, грустная ночь солнцестояния случилась годы назад.

– Ты понимаешь, что это значит, Бриенна?

– Мадам.

Она отложила перо и посмотрела на меня:

– Твой дедушка не должен об этом знать. Картье – тоже.

Я не понимала, и мои пальцы вцепились в подлокотники.

– Почему? – Слова оцарапали мне горло.

– Если выберешь Альдерика Журдена своим покровителем, – произнесла Вдова, – вы отправитесь в опасное путешествие, на поиски Камня. Ежели Ланнон узнает об этом, ты поплатишься жизнью. И я не могу отпустить тебя из моего Дома, зная, что кто-то может нечаянно навредить тебе. Ты должна покинуть Магналию тайно и тихо. Твои дед, господин и сестры-избранные не должны знать, с кем ты и где.

– Но, мадам, – начала я, только чтобы почувствовать, как все слова умирают у меня в сердце. Она была права: никто не должен знать о моем покровителе, особенно учитывая, что он воспользуется моими воспоминаниями в поисках Камня, способного низложить жестокого короля.

Даже Картье.

Царапина у меня на руке заболела, когда я вспомнила о его словах в саду, в день расставания. «Я не позволю тебе уехать с покровителем, которого не видел».

– Мадам, боюсь, что господин Картье…

– Да, будет чрезвычайно встревожен тем, что ты покинула нас, не сказав ни слова. Когда все свершится, ты расскажешь ему правду, и он поймет.

– Но у него мой плащ.

Вдова начала складывать письмо, готовясь написать адрес.

– Боюсь, ты не получишь его, пока все не закончится.

Я не знала, когда это случится, сколько времени займет: год, десять лет. Сглотнув, я смотрела, как Вдова нагревает воск над свечой.

Я представила, как Картье вернется в Магналию осенью, гадая, почему я не писала ему, отчего его не известили. Я представляла, как он входит в прихожую. Осенние листья кружатся у него за спиной. Видела его голубой плащ и золото волос. Спаси меня, Господь, мне невыносима мысль о том, как он узнает, что я исчезла: без слов, без следа. Словно я пренебрегла страстью, которую он во мне зажег, как будто он был мне безразличен.

– Бриенна!

Вдова, должно быть, почувствовала мое смятение. Я моргнула, отгоняя муку, и встретила ее ласковый взгляд.

– Хочешь, чтобы я уничтожила это письмо? Как я уже сказала, можно избрать другой путь. – Она поднесла край письма к огню, чтобы сжечь его, если я это пожелаю.

Уничтожить письмо и забыть о памяти предков. Эта возможность манила как запретный плод, свисающий с ветки, особенно теперь, когда я поняла, сколь многих придется оставить позади: дедушку, Мириай. Картье. Я могу вообще не получить плаща, если Картье порвет его.

– Не сжигайте письмо, – проговорила я хрипло.

Уронив на пергамент каплю воска, Вдова заметила:

– Я не стала бы настаивать на осторожности, не заставляла бы тебя бежать тайно, но шпионы Ланнона рыщут по Валении. Напряжение между нашими странами растет из-за листков вроде «Темного Пера»… Ланнон чувствует в нас угрозу. Среди нас есть его соглядатаи, мужчины и женщины, готовые назвать ему имена его валенийских противников.