Но тут Сюзанна наконец приносит карту, которую просил Антуан, и мысленно он пытается переключиться на дело, которое волнует его больше всего на свете.

– Карта тебе мало что даст, – говорит Мариэтта то, что он и так отлично знает. – Пещеры среди скал, заброшенные домики пастухов, да еще наверняка где-то остались укрытия, в которых прятались роялисты во время революции, – ничего этого на карте нет. Если Варен хорошо затаился, а жить он наверняка хочет, вам его не найти.

– Но ему надо есть и спать, – возражает Антуан.

– Синие в свое время приговорили к смерти прадеда Менги, – напоминает Мариэтта. – Они были злы на него за то, что он убил много их людей – он был отличным стрелком. Так вот он пять лет прятался от них в укрытии, но не дал себя изловить. А питался он змеями и всем, что попадалось под руку. Домашний скот не трогал, иначе его быстро бы вычислили. Потом долго не мог привыкнуть к нормальной пище, когда приговор отменили и он смог вернуться домой.

Хотя Антуан отдал бы очень многое, чтобы поймать Варена как можно скорее, он не может не признать, что в словах Мариэтты есть свой резон. В конце концов, местным жителям должно быть лучше известно, где находятся пещеры и старые укрытия. Беглец наверняка оставил где-то следы своего пребывания, так что…

– А в конце концов его подстрелит какой-нибудь тугодум-крестьянин, который примет его за вора, – произносит вслух Антуан. – И все газеты, захлебываясь от восторга, будут превозносить стрелявшего как героя, хотя ему просто повезло.

– Нет, – отрезала Мариэтта. – Варен убил доктора с женой и скрылся, убил комиссара полиции и снова скрылся. И меня очень удивит, если его схватят благодаря счастливой случайности.

– Ты просто хочешь, чтобы я был подальше отсюда, – проворчал Антуан.

– Но ты же вернешься, не так ли?

– А как же ты? – Антуан нахмурился. – Мне не по себе от мысли, что придется тебя оставить.

– В доме полно людей, – безмятежно ответила Мариэтта. – А Симон, хоть и кажется стариком, стреляет не хуже прадеда Менги. Что тебе, Сюзанна? – спросила она у горничной, которая переминалась на пороге.

– Там этот бродяга, Леон, – доложила горничная. – Просит позволения поговорить с господином инспектором.

– Вот как?

Антуан поднялся, бросил на стол салфетку. Один раз Леон уже оказался ему полезен. Может быть, он сможет сообщить еще что-нибудь ценное?

– Он внизу?

– Нет, я оставила его во дворе. Симон за ним присмотрит.

С точки зрения местных жителей, нет никакого резона пускать в дом бродягу, который может что-нибудь стащить.

– Ладно, я пойду спрошу, что ему нужно.

Леон стоял недалеко от входной двери, ежась на ветру. В руке он держал узелок, в котором, очевидно, находился весь его нехитрый скарб. Симон, сидя под навесом, ни на миг не спускал с незваного гостя глаз.

– Ты хотел меня видеть? – спросил Антуан, подойдя к бродяге.

Леон вздрогнул, и на его лице, заросшем щетиной, появилось какое-то странное, умоляющее выражение.

– Господин инспектор… Я пришел к вам… потому что вы поймете… – Он собрался с духом и закончил: – Пожалуйста, арестуйте меня. Я боюсь.