– Нет, – отвечает, но глаза шире делает, и я снова теряюсь. Только теперь хочу, чтобы она потерялась со мной в этом лесу из похоти и чувства новизны, когда люди только прикасаются к друг другу, пробуют, исследуют территорию.

Мне бы, конечно, хотелось, чтобы она немного поиграла в недотрогу, но, судя по губам, которые буквально молят о поцелуе, не будет никаких игр, только полная отдача этих шикарных сисек в мою полное владение.

– Нет? – поднимаю брови и только сейчас замечаю, что она в рубашке унисекс и застегнута даже не на все пуговицы. И в декольте видно, как часто вздымаются два белых холмика. Я поднимаю глаза, смотрю на губы и шепчу в них, почти касаясь: – А мне кажется, ты лжешь… Если хотела меня заворожить своей девственностью, то официально заявляю: у тебя получилось.

– Что?

– То, что очень хочется посмотреть, что ты скрываешь за всеми этим безобразными тряпками…

Где-то накосячил, сразу понял, потому что из плавленого шоколада она превращается в ледышку, отворачивает лицо и довольно ловко меня отталкивает.

– Думаешь, я худее, чем выгляжу? Тогда ты ошибся! – Она хватает скинутую на пол сумку и хочет вылететь за дверь, а я резко хватаю ее и вжимаю ладонь в мягкий живот. Она дергается секунду, но затихает, убаюканная моим дыханием.

– Мне плевать, – вру бессовестно. – Как насчет прогуляться?

– Прогуляться? – повторяет, как болванчик, а я уже начинаю сомневаться, что эта девушка смогла сама поступить на бюджет.

– Свидание… Хочешь, я даже рубашку надену. Ну или могу прийти голым. Трахну тебя прямо на Красной площади…

Она подавляет смешок и выговаривает хрипло:

– Не получится.

– Думаешь, мне западло?

– Просто советами замучают, – смеется она и, сжав мои пальцы своей мягкой, нежной ладошкой, убирает ее с живота. Уходит к двери, а мне смешно от ее шутки, и непонятно, получилось ли у меня.

– Даша. – окрикиваю, и она застывает в проеме, смотрит на меня почти как на бога. Так ведь и возгордиться недолго, дурочка.

– Надень рубашку, – просит она с такой соблазнительной улыбкой, что у меня член не просто в ширинку долбится, он там орет благим матом, чтобы эта улыбка срочно коснулась его болезненной плоти. – У ЦУМа в шесть.

Даша уже ушла, у меня до сих пор в ушах звон. Да разве можно улыбаться так? То есть, она, конечно, не уродина, а если сбросить лишнее, вообще бомба, но эта улыбка почти как яд, который заполняет тело, отравляя сознание окончательно, поселяя там только одну назойливую мысль: «Поскорей бы завтра».

Но другая мысль глушит первую.

«Как-то быстро и без борьбы она сдалась…»

Я был на свидании один раз. Еще мальчиком пригласил девочку в кно. Она согласилась. Мы долго гуляли под ручку, я покупал ей мороженое на последние карманные деньги, пытался поцеловать, но она отказывалась, говорила, что не нужно торопиться.

Было очень неприятно потом узнать, что она таким макаром разводит пол района.

Став крепче, я даже вставил ей, но был далеко не первым.

Не то чтобы я возненавидел женщин. Все-таки у меня была мать, до определенного момента верная умершему много лет назад отцу, старшая сестра, фактически легшая под мужика ради семьи, и, конечно, маленькая сестренка, ради которой и пришлось в свое время пойти работать, забив на учебу. Но это не значит, что я не знаю, какими суками бывают бабы и что большинство из них ищет или хер побольше, или кошелек потолще.