– Ты можешь купить мне накидку! – крикнул Уилл.

Генрих дал ему затрещину, шут ускакал и спрятался за креслом.

Купец вошел, раболепно раскланялся и выложил перед королем свои товары. Генрих обвел мрачным взглядом скроенные по последней моде бархатные береты, кружевные оборки, узорчатую кайму, вышитые перчатки и другие изысканные и роскошные парижские новинки.

– Я слишком стар, чтобы носить такое, – буркнул он.

– Но это очень красиво, – сказала Джейн, примеряя пару перчаток.

– Ну ладно, отложите их. – Генрих посмотрел на другие вещи. – Хм. Вот этот воротник хорош. Я возьму его. И вот эту шляпу. И еще меха и рулон вот того полотна.

Купец поклонился и сложил выбранные товары отдельно от других, после чего сказал:

– У меня есть кое-что особенное для вашей милости. – Он положил перед Генрихом полированное серебряное зеркало, украшенное ангелочками.

– И это тоже, – распорядился Генрих.

Джейн подозревала, что ему становится лучше. Он никогда не упускал случая украсить себя и обожал, когда все мужчины при дворе бросались копировать его нововведения в одежде. Не прошло и трех дней, как король был снова на ногах, его дурное настроение улетучилось.

– Надеюсь, вы в добром здравии, дорогая, – сказал он, когда Джейн пришла его проведать.

– Лучше не бывало, – ответила она.

– Хорошо! Потому что мы отправляемся в паломничество в Кентербери, к гробнице Святого Фомы[25].

Услышав это, Джейн изумилась:

– Но ведь поклонение у гробниц запрещено?

– Отныне нет. И нам необходимо заступничество святого благоверного мученика.

– У меня потеплело на сердце от этой новости, – выдохнула Джейн. – Но мне нельзя ехать верхом.

– Вы поедете в носилках, устроитесь на подушках. Нам с вами обоим эта поездка пойдет на пользу.

Они миновали Рочестер и Ситтингборн и уже въезжали в Кентербери. Джейн махала рукой из носилок любопытным горожанам, выстроившимся вдоль улиц, чтобы поглазеть на них. Вскоре они с Генрихом уже входили в величественный собор и вместе опускались на колени перед позолоченной и украшенной драгоценными камнями гробницей, одной из самых почитаемых в христианском мире. Склонив голову, Джейн упрашивала святого Фому заступиться за нее перед Господом: пусть ее ребенок родится живым и здоровым. Она была абсолютно уверена, что Генрих возносит к небесам ту же мольбу.

Из Кентербери они поехали в Дувр, где король осмотрел новый причал, после чего неспешно отправились назад. Путешествие закончилось в Хэмптон-Корте. Джейн любовалась обновленной Королевской капеллой с хрустальными окнами и прекрасными голубыми с позолотой веерными сводами, с которых спускались раскрывающиеся бутоны, а на арках сидели трубящие в трубы купидоны и был выведен девиз Генриха: «Dieu et mon Droit»[26].

Джейн заметила, что витраж с изображением святой Анны, покровительницы ее предшественницы, разобран. Скамья для короля и королевы, как и прежде, находилась на галерее над главным залом капеллы, с нее было отлично видно все внутреннее пространство церкви с полом, вымощенным плиткой в черную клетку. Гербы короля и королевы вырезали на каменных плитах по обе стороны от дверей. Все сияло великолепием. Джейн никогда еще ничего подобного не видела.