...Звук в горах при разреженном воздухе разносится очень далеко, Игорь Волин это помнил еще из школьной программы по физике. Дальние раскаты грома ему почему-то напомнили среднюю полосу России, теплый весенний дождь...

— Слышь, командир, —донесся голос Лебедева.

Сейчас на привале мичман, подложив под голову плоскую паншерку, дремал. Далекие раскаты его разбудили.

— Что такое, Михал Михалыч? — спросил Чечетов, сидящий возле Волина.

— Сдается мне, кто-то в гостях у наших «жмуриков».

— Твой «сюрприз»?

— А то ж.

— Вот мать твою, — прикусив губу, выругался майор, — я же говорил, никакой самодеятельности.

— Ну да, — усмехнулся Лебедев, — а как бы мы узнали, кто после нас пришел. И как скоро?

— Однако скоро, — согласился Чечетов, — думаешь, пойдут за нами следом?

— После фейерверка, если кто живой остался, обязательно кликнет подмогу, и пойдут по следу, — задумчиво произнес рыжий мичман. Надев на голову плоскую, как блин, афганскую шапочку, добавил: — Если раньше не кинулись в погоню.

— Так, ясно, —сказал майор. Поднимаясь на ноги, скомандовал:— Подъем, мужики, Зульфибай, ко мне.

Через минуту прапорщик Зульфибаев стоял перед командиром группы, поправляя лямки рюкзака.

— Значит, так, группу поведу я, ты останешься здесь. Займи где-то на возвышенности себе место и посмотри как следует. Может, кто-то за нами тащится?

— Лады, — кивнул головой прапорщик. — Рюкзак мой возьмите, без него мне сподручнее.

— Можно, — кивнул Чечетов. — Астахов возьмет рюкзак прапорщика. Уходим.

Группа диверсантов вытянулась в цепочку, двинулась на юг к Кабулу. Зульфибаев пошел к вершине горы.

...Острые пики памирских гор сверкали блеском базальта в лучах уходящего на другую сторону земного шара солнца. Через час начнет смеркаться, через два часа можно будет подать световой сигнал на заставу Фадеева. Часа через три пограничники обеспечат безопасный проход. Поправив на плече автоматный ремень, Андрей с наслаждением подумал о сухом теплом ночлеге и горячей пище. После сухомятки и ночевки в горах, где промерзаешь до костей, что может быть лучше. Обернувшись, Босяга посмотрел на следующего за ним таджикского компьютерщика. После долгого перехода «студент» еле ноги волочил, замыкающему Дубинину приходилось то и дело толчками автомата подгонять доходягу.

«Ничего, скоро все это закончится», — мысленно утешал себя младший сержант.

До границы осталось всего ничего. Двигаясь по едва заметной тропе, диверсанты обогнули крутой холм, поросший сухим колючим кустарником. Неожиданно на противоположной стороне холма Босяга увидел моджахедов. Их было трое — в халатах, чалмах, с автоматами на изготовку. Прослуживший не один день на границе, Босяга знал пограничников генерала Дустума. Те были одеты в советскую форму и вооружены «Калашниковыми», а у этих — американские «М-16». Андрей замер и поднял вверх левую руку, предупреждая шедших за ним об опасности. Дубинин среагировал мгновенно, заткнув рот компьютерщику одной рукой, а другой надавил ему на ключицу. От боли таджик был вынужден присесть. Босяга вытащил из ножен кинжал и, спрятав блестящий клинок в рукав бушлата, присел, готовясь к прыжку. Но в душе надеялся: обойдется. Нет, не обошлось.