Небольшой кабинет изнутри украшен арабскими письменами, представлявшими собой некий экзотический орнамент. Под потолком висел светильник в виде волшебной лампы Аладдина, от нее вниз бил тонкий луч мутноватого света. Пол был покрыт толстым персидским ковром. Посреди кабинета на ковре стоял большой серебряный сосуд, от которого тянулся тонкий шланг. Возле сосуда, закинув левую руку за голову, а правой сжимая шланг с мундштуком на конце, лежал мужчина.

На вид ему было немногим больше сорока, невысок, спортивного типа, широкоплеч, большой лоб с залысинами, глаза с увеличенными зрачками и поволокой (скорей всего это из-за кальяна). Он был одет в бледно-голубые джинсы и белую, без рекламных рисунков футболку.

Увидев гостя, американец еще раз затянулся и, приподнявшись, протянул руку вошедшему.

— Добрый день, я Джеймс Фишер, —  представился он. —  Присаживайтесь, Чарльз, а лучше ложитесь.

Сэр Чарльз опустился на ковер, жалея о том, что согласился на встречу в этом балагане. Фишер трижды хлопнул в ладоши.

— Мустафа, можно подавать обед.

Тут же откинулась ширма, в кабинет вошел официант, одетый на манер метрдотеля в яркие восточные одежды. Быстрыми, ловкими движениями официант поставил на ковер перед американцем большое блюдо с пловом, блюда поменьше с ароматно пахнущей тушеной бараниной, кусками маринованной курятины, покрытыми соблазнительной корочкой. Убрав кальян, официант молча удалился.

— Угощайтесь, Чарльз, плов у Мустафы сегодня просто объедение. А шашлык будет вообще фантастическим, барашка я сам выбирал.

Слушая болтовню американца, сэр Чарльз пытался проанализировать своего собеседника:

«Для разведчика болтлив не в меру. Скорей всего это прикрытие, маскировка. Наверняка американцы решили отхватить себе кусок какого-то нашего дела. Им все мало. Вот сейчас этот янки замазывает мне глаза».

Снова вошел официант, возле блюда с пловом поставил серебряный инкрустированный графин и две серебряные пиалы и молча удалился.

Фишер приподнялся со своего места, взял графин и на треть наполнил пиалы тягучим бурым напитком.

— Это гранатовое вино, —  произнес он тоном знатока и, подняв свою пиалу, добавил: —  Предлагаю выпить за возобновление знакомства и будущее сотрудничество.

Последнее слово особенно не понравилось Д’Олэнтор-ну, но он опять не подал виду. Надо выяснить, что же все-таки хочет этот янки. Они чокнулись. Вино было сладким и терпким, с примесью каких-то ароматизированных трав. Англичанин слишком долго жил на Востоке и хорошо знал местные обычаи, знал, что приборы к такому обеду не положены. Захватив рукой щепотку зерен риса, опустил их в рот. Плов действительно был отличным, рис таял во рту. Джеймс Фишер последовал его примеру, немного пожевав, он закатил глаза от удовольствия.

«Ну же, пора и делом заняться», —  мысленно подбадривал английский эмиссар своего американского коллегу.

Но тот не спешил. Ухватив большой кусок курицы, он с хищным хрустом впился в него зубами. Д’Олэнторн налег на плов, нельзя было показать свою заинтересованность во встрече. Поедая блюда восточной кухни, они еще несколько раз выпили.