Задохнувшись, я отпрянула. Черные пятна под глазами Касси превращались в черные потоки, заливавшие щеки, будто кто-то облил ее безупречное лицо чернилами. Я не могла отвести от нее глаз, а когда она открыла рот в беззвучном крике, волосы у меня встали дыбом.

Не может быть. Этого не может быть! Крепко зажмурив глаза, я сосчитала до десяти, затем снова открыла глаза. Отражение в зеркале было моим собственным. Тяжело дыша, я оперлась на раковину и подставила голову под струю воды. Меня мутило, стены ванной качались. Постояв немного, я справилась с дурнотой, потом швырнула зубную щетку в раковину и вышла из ванной. Дрожа всем телом, я стащила с кровати покрывало и стала забираться на нее, когда вдруг увидела краешек желтого листа, лежащего под музыкальной шкатулкой на ночном столике.

Сердце буквально совершило кувырок — я села на кровать и приподняла шкатулку. Треугольник из желтой бумаги! У меня возникло непреодолимое желание засунуть его обратно под шкатулку и забыть о нем навсегда.

Но вместо этого, затаив дыхание, я взяла треугольник, онемевшими непослушными пальцами развернула и прочла написанную детским почерком строчку.

Не дай ему догадаться о том, что ты кое-то вспомнила.

Кто не должен был догадаться? Почти всю ночь этот вопрос не давал мне сомкнуть глаз, несмотря на крайнее утомление и огромную усталость. Но был еще один, более трудный вопрос — кто оставил эту записку и зачем?

Наконец наступило утро. Я с трудом вылезла из постели и приняла душ. Поездка до школы с Карсоном и Скоттом прошла в молчании, но я была уверена, что мое спокойствие — это ненадолго.

И не ошиблась.

Стоило мне переступить порог школы, словно по команде, вокруг меня начались разговоры — я опять оказалась в центре внимания. Новость о ДТП, в которое я попала, и последующие события, произошедшие во время поминок в «амбаре» Дела, стали известны даже тем, кому по большому счету было совершенно все равно. Все, казалось, знали о черном человеке на заднем сиденье, которого никак не могло там быть.

Направляясь к своему шкафчику, я заметила в конце коридора Дела. Он выглядел так, словно участвовал в поединке с профессиональным боксером и потерпел поражение.

Его левый глаз заплыл, а вокруг красовался пурпурно-голубой синяк, по виду весьма болезненный. Множество любопытных взоров было направлено и на него.

Опустив голову, я быстро вынула из шкафчика нужные книги и поспешила в противоположном направлении.

Но не тут-то было.

— Сэмми, — раздался голос Дела почти за моей спиной.

С колотившимся сердцем я продолжала идти вперед. Только бы он не устроил сцену. У людей и так тысяча причин говорить обо мне.

— Черт возьми, — проворчал он, догнав меня на лестничной площадке, и, схватив за руку, остановил. — Ты что, не хочешь меня замечать?

Я обернулась и резко выдохнула. Вблизи синяк Дела выглядел еще хуже, но его здоровый глаз излучал какое-то сияние, от которого внутри у меня все похолодело. Бежать, бежать — стучало в висках.

— Нам надо поговорить, — произнес он тихим голосом.

Я отрицательно покачала головой.

— Нам не о чем говорить.