Вера жалко улыбнулась и извиняющимся тоном проговорила:

– Ген, ну прости, прости ради бога! Жара такая… Нервы, да. Я так долго этого ждала, а тут расклеилась, Геночка. Растерялась. Ты же знаешь, как я не люблю все эти сборища! Да и жара, – жалобно повторила она, – и столько бессонных ночей.

– О чем ты, родная моя? – Геннадий Павлович облегченно выдохнул. – Уф, Веруша! А я уже испугался, что тебе нездоровится. Точно ничего не болит? – он снова с тревогой вглядывался в ее лицо. – Ты меня не обманываешь?

– Не болит, не болит, – рассмеялась наконец пришедшая в себя Вера. – Честное слово, ничего не болит! Пойдем скорее. Все уже там.

– Да, да, конечно! – растерянно пробормотал Геннадий Павлович, все еще с тревогой поглядывая на бледное и измученное лицо жены. – С тобой правда все в порядке?

Овальный зеркальный зал был роскошен. На столах, покрытых нежно-апельсиновыми скатертями, стояли вазоны с остроносыми, похожими на экзотических птиц, стрелициями и низенькие, почти плоские вазы с ярко-красными, нежно-желтыми и оранжевыми настурциями и ноготками. На полу, в широких, высоких вазонах были расставлены необыкновенного цвета мелкие розы – персиковые, чайные, кремовые. «Интересный дизайнерский ход, – подумала Вера, – соединить стрелиции и ноготки. Но почему розы, королевы цветов, на полу, а не на столах?»

Повсюду слышался шепот – гости заканчивали рассаживаться. Пахло дорогим парфюмом, свежими розами, теплыми булочками, аккуратно прикрытыми полотняными накрахмаленными салфетками, свежим огурцом и еще – уверенностью и богатством.

Увидев родителей, Вадим заулыбался и помахал рукой – родительский стол стоял по правую руку от стола молодых, и за ним уже сидел симпатичный немолодой седой бородатый мужчина. Отец Лидии, сват, догадалась Вера. Ну вот и познакомимся. «Приятное лицо, – подумала Вера. – Приятное и вполне интеллигентное».

Стрельцовы подошли к своему столу, представились новому родственнику, и Вера отметила, что он очень смущен. «Все понятно, – решила она. – Обалдел от роскоши, решил, что попал в круг нуворишей, чувствует себя не в своей тарелке, и я его понимаю. Я давно к такому привыкла, а вот в своей тарелке так и не оказалась».

Ей захотелось ободрить нового родственника, дотронуться до его крупной рабочей руки, шепнуть что-то легкое, остроумное, ненавязчивое – словом, поддержать.

Но рядом со сватом сел муж, и Вера оказалась по другую сторону стола. Ну да бог с ним, все взрослые люди.

«А Томки все нет, – расстроенно подумала Вера. – Выходит, не приедет моя подружка. И бесполезно искать причину, я уже научилась не обижаться. И Евгеша не приедет: сегодня у нее важнейшее событие – приезжают сын и внук из Баку. Как долго она ждала этого дня! Но, слава богу, дождалась! Просто жаль, что так все совпало. И некому меня поддержать и ободрить, разделить все волнения и радости».

Вера уселась поудобнее, расправила складки платья и посмотрела по сторонам. Вдруг ударило в голову: «А если Красовского посадят за этот стол? А почему нет? – У нее задрожали руки. – Нет, невозможно, чтобы испортился такой долгожданный праздник! Ах, Вадик, Вадик! Как я тебя умоляла!»