На игрушечной кухне Вера варила обед. В ход шли желуди, шишки, трава и цветы. Из ярко-рыжих цветов настурции Вера варила борщ, выклянчивая у Зойки капелюшечку сметанки – ведь так положено! Зойка ругалась, но сметану давала. Были у Веры и игрушечная немецкая посуда, и плита с конфорками, и рукомойник. Настоящее хозяйство.

На огороде росли клубника и садовая земляника, крупная и сладкая. У забора живой изгородью плотно стояли кусты с крыжовником и смородиной, за кукольным домиком – четыре огромные старые яблони и огромная, как шатер, раскидистая кривая слива.

Верину комнату Зойка называла светелкой. Она и вправду была как светелка: кружевные занавески, которые бабушка Лара связала крючком, коврик у кровати и голубой, в кружевах, абажур. Еще рукодельница бабушка вышила постельное белье, исключительно Верушкино. На Вериных наволочках жили божьи коровки, разноцветные стрекозки и бабочки. Вера знала их наизусть и давала им имена. Перед сном, поглаживая цветные вышитые выпуклости, разговаривала с ними, как с подружками.

Верины родители развелись, но от девочки это скрывали. Утаить это было не сложно – невзирая на развод, родители жили вместе в Москве, в комнате папы Андрея, и работали в одном институте. Вместе приезжали в Малаховку по выходным навестить дочку, привозили подарки и всякие вкусности. Только потом Вера поняла, что ее отцу в доме рады не были. На бабушкином лице застывала маска пренебрежения, а дедушка просто старался не выходить из кабинета. Однажды среди ночи, встав по малым делам, маленькая Верочка услышала, что мама плачет. Бабушка горячо успокаивала ее:

– Избавиться от этого – счастье! Считай, что тебе повезло!

Но мама заходилась в плаче еще сильнее.

Утром все мирно завтракали, подолгу пили чай с булочками с корицей, потом все шли на озеро, папа купался с Верочкой, учил ее плавать, а мама загорала на берегу, наклеив на изящно вздернутый носик листок подорожника.

После пляжа обедали на террасе за красиво накрытым столом – холодный суп, отбивные, кисель в запотевшем кувшине. Папа нахваливал тещину стряпню, но бабушка, поджав губы, сухо отвечала:

– Спасибо, это все Зоя, не я.

Приличия соблюдались.

В восемь лет Вера узнала, что родители четыре года в разводе. Виноват был папа, это он ушел к маминой подруге, тете Нине, которую Верочка обожала.

Тетя Нина была огненно-рыжей, синеглазой, высокой, белокожей, с россыпью густых ярких веснушек на лице и плечах. Тяжелые Нинины волосы золотистой рекой бежали по спине, сверкали и переливались. Чудо как хороша была тетя Нина! Просто золотая принцесса. Казалось, что вся она искрится ярким солнечным светом. Золотая Нина – так ее называли.

– С тобой, Нинок, и люстры не надо, – шутил дед, когда мамина любимая подружка приезжала в Малаховку.

И еще тетя Нина была огневой, веселой, заводной и смешливой, без конца хохотала, рассказывая забавные истории. С ней было легко, весело и интересно. И была она лучшей маминой подругой еще со школы, семь лет за одной партой.

И вдруг тетя Нина исчезла. На Верин вопрос, куда, взрослые сухо отвечали: «Уехала в другой город».