Ее серьезность, должно быть, каким-то образом передалась Гордону, потому что он приподнялся на локте и озабоченно, выжидающе посмотрел ей в глаза.

- Понимаю.

Она взяла его руки в свои и почувствовала под ладонями жесткие волосы на костистых пальцах. Кисти показались ей более крупными, чем обычно, чужими. Она подавила инстинктивное желание отдернуть руки.

- Я до сих пор боюсь.

- Понимаю. Я тоже.

- Это... неправильно. Мы такого не заслужили. - Марина испытывала смешанное чувство обиды и злости. Она понимала, что слова не могут передать то, что она чувствует - она была недостаточно искусна, чтобы озвучить столь тонкие, несравнимые и глубоко противоречивые чувства, и это приводило в отчаяние. Она была готова расплакаться, но понимала, что слезами тут не поможешь.

Гордон поднес к губам ее руки и поцеловал.

- Я понимаю.

Это было не совсем то, о чем ей хотелось говорить, весь разговор должен был бы пойти по другому сценарию. Но ничего не могла с собой сделать. Эмоции переполняли ее - злость, отчаяние, наплыв чувств в любой момент угрожал вырваться через спасительный психологический клапан слезами.

- Черт побери, ну почему это должно было случиться именно с нами? Почему эта... мерзость вообще должна была случиться? Со всеми?

Ответа у Гордона не было. У него даже не было подходящей замены, реакции, соответствующей обстановке. Он просто снова начал целовать ей руки и бормотать что-то успокаивающее, обнадеживающее, надеясь, что этого хватит и понимая, что заблуждается.

- Это... просто ужасно... несправедливо. Слезы все-таки прорвались. Сначала они просто текли по щекам. Марина зажмурилась, но это не помогло. Губы, с которых был готов сорваться новый протест, новая жалоба, внезапно горько скривились, и она заплакала уже навзрыд - громко, горько, по-детски, не стесняясь слез.

Он прижал ее к себе. Он целовал ее мокрые щеки, ощущая на губах соленую влагу, и бережно гладил по голове.

Потом нашел губами ее губы, они встретились, языки сначала нерешительно, а потом все сильнее сплелись. Рыдания стихли, рука Гордона нежно скользнула под ночную рубашку, в промежность. Она была уже влажной и не оказала ни малейшего сопротивления.

Вскоре он оказался внутри нее, и они занялись любовью. Медленно, томно.

И кончили одновременно.

Оба молчали. Некоторое время он еще полежал сверху, потом, почувствовав полную расслабленность, скатился на бок и попытался поцеловать ее, но губы неожиданно наткнулись на волосы. Марина непроизвольно хихикнула.

- Стало полегче? - улыбнулся Гордон.

- Я не хотела.

- Это всегда помогает.

Марина прикусила губу и прикрыла пальцем его рот.

- Может, мы и победили симптомы, но проблема осталась. Нам все равно надо поговорить.

- Давай, - кивнул он.

- Что мы собираемся делать?

Голос снова обрел прежнюю серьезность. Гордон сел и заглянул ей в глаза, пытаясь понять ее настроение, угадать направление ее мыслей.

- Не знаю.

- Да, конечно, все анализы, которые должны быть положительными, оказались положительными, а отрицательные - отрицательными. Но я все равно волнуюсь. А что, если они ошибаются? Что нам тогда делать?