— Будешь плакать, — предупредила Татьяна, — глаза покраснеют и нос распухнет. Не морочь брату голову! Павел, расслабься. Глядя на твое лицо, можно подумать, что тебя на аркане тащат жениться. Давайте-ка выпьем валерьянки.

Она достала три рюмочки, плеснула в них воды и накапала лекарства. Не сговариваясь, они подняли рюмки и автоматически чокнулись. Нервно рассмеялись и выпили валерьянку.

Успокоиться не удалось, потому что позвонили от Катеньки и предупредили: соседи готовят засаду на лестничной клетке, будут требовать выкуп за невесту.

— Какой выкуп! — вспылил Павлик. — Я ребят позову или милицию — пусть их затолкают по квартирам. Что за представление!

— Старый русский обычай, — увещевала Татьяна. — Ты и Виталик, свидетель, заплатите какие-то деньги. А потом тебя и Катеньку осыпят конфетами, зерном и мелкими монетами. На счастье. Конфеты, чтобы жизнь была сладкой, зерно — для достатка, а мелочь — к богатству. Учти, что они будут торговаться, повышать выкуп.

— Торговаться? За Катьку? — возмутился Павлик. — Надо срочно отменить отстойный обычай.

Когда Татьяна убедила его, что отменять обычай некрасиво, недостойно и обидно для людей, Павлик бросился звонить отцу:

— Папа! За Катьку деньги требуют! Поезжай, пожалуйста, с нами!

Маришка сходила в парикмахерскую и сделала новую прическу. Татьяна только головой покачала: почти наголо подстриглась, лишь на висках пейсы да на затылке длинные пряди — и все выкрашено белыми перышками.

У Павлика рвались шнурки на новых ботинках, не завязывалась бабочка и потерялся цветочек, который нужно воткнуть в петлицу.

Татьяна устала призывать детей к спокойствию и повысила на них голос:

— Возьмите себя в руки! Павел, ты не диссертацию едешь защищать, а жениться! Тебя распишут, даже если ты явишься без галстука и босиком. Подумай о том, что тебе Катеньку нужно поддержать, а не добавлять ей волнений, которые в ее положении совершенно ни к чему. Марина! Ты на этом празднике лицо второстепенное. И держись в тени, не выставляй свои капризы на всеобщее обозрение. Если ты желаешь брату добра, то будь любезна вести себя так, чтобы его свадьба превратилась в событие радостное и счастливое.

Дети резонно возразили ей: мама, а почему ты сама колбасишь (в переводе с их жаргона — «носишься») по квартире как ошпаренная?

Во Дворец бракосочетания на акт регистрации были приглашены тридцать человек. К тому времени, когда прибыли жених и невеста, благополучно выкупленная и оба очищенные от леденцов и зерна, нервозное волнение перешло в празднично-торжественное. Татьяна в который раз поблагодарила судьбу, подарившую ей Бориса. Он слегка сжал ее руку — не переживай, все будет хорошо, и она почувствовала радостное облегчение: я не одна, у меня есть поддержка и опора. Каково было бы ей, одинокой, рядом с Андреем и Юлей? Даже роскошное платье, которое модельер сделал «в стиле Марии Стюарт», не помогло бы.

Сшитое из тонкого бархата цвета светлого изумруда, с отложным воротником на стойке, переходящем в узкое декольте, плотно облегающее талию и расширяющееся книзу, падающее до пола многими фалдами — Татьянино платье напоминало наряды прошлых веков и в то же время было по-современному стильным. «Марией Стюарт» Татьяна не рискнула бы себя назвать, но то, что она походила на вдовствующую королеву, ставшую на стезю кокетства, было определенно.