— Добрый день, мадемуазель Ирина, добрый день, Оленька, — вежливо ответил поднявшийся со скамейки Александр Александрович, и под его суровым взглядом штаб-ротмистр и оба корнета исчезли так быстро, как будто в этой беседке их никогда и не было.

— Папенька, — Ольга снова бросилась отцу на грудь, — прости меня, пожалуйста. Я понимаю, что ты сильно-сильно волновался, ведь правда?

Полковник Пушкин аккуратно отстранил от себя дочь:

— Правда, котенок, очень волновался. Знала бы твоя покойная мама. Ты же могла исчезнуть навсегда, и мы бы тебя никогда больше не увидели. Ведь это просто чудо, что тебя спасли…

— Папенька! — снова повторила Ольга, подозрительно шмыгнув носиком. — Ну прости меня, ну пожалуйста…

— Ладно, дочка, — Александр Александрович посадил Ольгу на скамейку. — Рассказывай, как ты тут живешь. И вы, мадемуазель Ирина, присаживайтесь. Спасибо вам, большое, что Оленька ухожена и под присмотром. Я, сказать честно, ожидал худшего. Скажите, почему вы так улыбаетесь?

— Вспоминаю себя в ее годы, — вздохнула Ирина, — я ведь тоже чуть не сбежала к отцу на войну…

— И ваш папа?.. — приподнял брови полковник Пушкин.

— Командовал полком в первой линии, как и вы, — ответила Ирина, — только не гусарским, а по-вашему — гренадерским.

— Вот как! — воскликнул изумленный Александр Александрович. — Мадемуазель Ирина, выходит, что и вы тоже когда-то была такая, как моя егоза?

— Папенька, а я буду учиться! — совершенно некстати влезла Ольга. — Здесь, в Константинополе, в университете, на детского доктора.

— Да? — полковник Пушкин вопросительно посмотрел на Ирину. — Мадемуазель, соблаговолите мне объяснить — что все это значит?

Вместо ответа Ирина Владимировна посмотрела на часики.

— Ольга, — сказала она строгим голосом, — через пятнадцать минут у тебя занятия по биологии. Жанна Владиленовна просила, чтобы ты не опаздывала.

Ольга опустила голову и поднялась со скамейки.

— Хорошо, теть Ир. Папенька, так я пойду?

— Иди, иди, — кивнул Александр Александрович, понявший, что не все вопросы можно обсуждать в присутствии его дочери, уже достаточно взрослой, чтобы все понимать, но все же еще слишком юной, чтобы нести полную ответственность за свои поступки. Все же лучше откровенно обсудить судьбу дочери с взрослой женщиной, имеющей в здешнем обществе определенный и немалый вес.

— Итак, мадемуазель Ирина, — язвительно сказал он, когда Ольга отошла за пределы слышимости, — я вас слушаю. Так что там об учебе моей дочери на доктора? В Российской империи не дозволяется получать высшее образование лицам дамского пола. И кстати, где там ее так называемый жених? Хотелось бы хоть одним глазком посмотреть на этого молодого человека.

— Господин полковник, — спокойно и с достоинством ответила Ирина, — давайте не будем спешить с выводами и поговорим обо всем по порядку. Вы согласны?

— Согласен, мадемуазель, — кивнул Александр Александрович, — так что там насчет жениха?

— Жених как жених, — Ирина Владимировна пожала плечами, — Игорь Синицын, старший лейтенант морской пехоты, что по вашему табелю о рангах соответствует ротмистру кавалерии или капитану в пехоте. Храбр, умен, на виду у начальства. За личное участие в абордажах награжден императором Александром Александровичем орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия четвертой степени. В настоящий момент находится в служебной командировке, сопровождает вместе со своим взводом адмирала Ларионова в его поездке в Санкт-Петербург…