Но обо всем по порядку.

Вчера я получил весточку от капитана Иванова, пригласившего меня на небольшую прогулку — причем особо было оговорено, чтобы я был в форме адмирала КША. И ранним утром капитан за мной заехал — на катере. Там же присутствовала уже известная мне особа — невеста правителя Болгарии герцога Лейхтенбергского Ирина Андреева. И мы отправились в Мраморное море, вокруг стен древнего Константинополя.

Капитан Иванов показал мне на небольшой монастырь у моря — монастырь у святого источника, как он сказал, и перекрестился — размашисто, справа налево, не так, как крестимся мы — слева направо, в районе сердца. Он рассказал, что тамошний источник чудодейственный, но что мы туда подъедем попозже, сейчас у нас другие дела.

Сразу за монастырем располагалась небольшая рыбацкая деревня (Кикловион, сказал капитан, а по-турецки — Зейтин-бурну), и за ней мы увидели небольшую верфь. И у нее стоял красавец-корабль, чуть больше моей незабвенной Алабамы, и точно так же с двумя мачтами и с трубой между ними. Он был около трехсот футов, или, как говорят русские, девяноста метров в длину, где-то раза в полтора длиннее Алабамы.

— Вот, — показал на нее Иванов.

— А что это за корабль?

— При рождении это был SS Lesbian, — почему-то усмехнулся капитан, а мисс Ирина смущенно хихикнула. — Полторы тысячи тонн, крейсерская скорость пятнадцать узлов, может на короткие расстояния выдавать до восемнадцати. На парусах около шести, но это не столь важно. Но вот незадача: его зафрахтовали доставить орудия и боеприпас на Мальту, думали, он от дедушки уйдет, и от бабушки уйдет, с его-то скоростью…

Я не совсем понял, при чем тут дедушка и бабушка, но слушал капитана Иванова внимательно.

— Правда, хозяева не догадались, что на каждую тетку с резьбою…

Мисс Ирина снова хихикнула, а я вообще больше ничего не понимал. При чем здесь резьба? При чем тетка? Капитан смилостивился и сказал уже так, чтобы я понял:

— Ну, в общем, любой из наших кораблей может выдать и побольше, и пришлось ему, родимому, спустить гордый британский торговый флаг. А когда мы нашли контрабанду, то, увы, капитан был препровожден, так сказать, к нам в гости. А корабль — вот он.

Тут мы подошли поближе, и я вдруг увидел горящие золотом буквы на его борту: Alabama II.

— Но он еще так не называется. А вот когда его окрестят по старому морскому обычаю, — тут он протянул бутылку шампанского мисс Ирине, — тогда он и будет гордо носить это новое имя.

— Неужто? — только и смог сказать я.

— Именно. Это и будет первый корабль нового флота Конфедерации. А в трюме его было семь двадцатифунтовых казнозарядных орудий Армстронга — одно с длиной ствола в тринадцать калибров и шесть штук со стволом в шестнадцать калибров. И в придачу, около трех тысяч выстрелов к этим пушкам. Британцы лет пятнадцать назад отказались от них в пользу дульнозарядных пушек, а вот теперь решили их расконсервировать и переслать на театр военных действий. Конечно, с нашей точки зрения эти пушки далеко не шедевр, но это лучшее, что есть в этом времени, и к тому же мы их уже привели в идеальное состояние. Они намного лучше дульнозарядных орудий, но, увы, требуют правильного и аккуратного обращения. Но этому мы вас научим.