За всё время, что сержант Бимиш заносил её показания в протокол, она не проронила ни слезинки, и только когда Грумс спросил, желает ли она видеть Седрика, лицо Присциллы исказилось, и она, закрыв глаза, отрицательно покачала головой.

– Не пускайте его ко мне, инспектор, прошу, – по лицу её заскользили слёзы. Одна за другой, как капли дождя, они сбегали по её длинной шее. – Не позволяйте ему.

– Ваше право, миссис Понглтон, – сухо ответил Грумс, делая сержанту знак вывести преступницу из кабинета.

На пороге Присцилла остановилась и порывисто обернулась к инспектору:

– Могу я узнать, детей нашли? С ними всё в порядке?

Он помедлил, затем так же сухо ответил:

– Да, миссис Понглтон, детей сумели спасти.

– Я так сожалею, поверьте, – она умоляюще посмотрела на полицейских, но никто из них не ответил на её взгляд.

Бимиш вывел её, и она послушно последовала за ним по длинному серому коридору, в конце которого, под самым окном, забранным толстой решёткой, стояла выкрашенная коричневой краской казённая тумба, похожая на эшафот.

Виктория ещё раз дёрнула за сонетку, но никто – ни Анна, ни Хигнетт, – не явились на её зов. Убедившись, что успокоительные капли подействовали на Седрика, она спустилась в холл как раз в тот момент, когда раздался звонок в дверь.

Виктория помедлила, уверенная, что сейчас-то, наконец, явится кто-то из слуг, но звонок раздался ещё раз, и ещё, и снова, и, чтобы прекратить этот звон, ей пришлось отворить дверь самой.

– Долго же вы, – проворчал инспектор, вручая ей шляпу, будто какой-то горничной. – Где мисс Адамсон? Позовите-ка мне её, – и, заметив, с какой надменной злобой Виктория смотрит за него, прибавил: – Уж будьте так добры, миссис Понглтон.

Никаких приказов Грумса, Виктория, само собой, исполнять не собиралась, но тут по ступенькам в холл сбежала Оливия.

– Я так и знала, что вы приедете, инспектор, – сообщила она несколько самодовольно. – Пойдёмте в библиотеку.

– Лучше в кабинет лорда Артура. Мне там как-то привычнее, – возразил Грумс из чистого упрямства и желания настоять на своём.

– Как хотите, – согласилась Оливия, пряча улыбку.

Все трое, включая Викторию, которая так и несла шляпу инспектора на вытянутой руке, вошли в кабинет. Солнце с безжалостной откровенностью высветило нежную бахрому пыли, свисающую с портьер, и у инспектора сразу же засвербело в носу.

Грумс расположился на своём привычном месте, за столом, и Оливии не оставалось ничего другого, как присесть в кресло напротив. Виктория заняла второе свободное кресло, предварительно избавившись от шляпы и демонстративно отряхнув руки.

Молчание нарушил Грумс. Откинувшись на гнутую спинку высокого стула, он сцепил ладони на животе и уставился на Оливию взглядом, в котором ей почудилось равное количество досадливого раздражения и восхищения.

– Ну?! Мисс Адамсон? Мне вас уговаривать, что ли? Я желаю во всех подробностях знать, как так вышло, что вы меня обскакали. Только не вздумайте нести чепуху, что вам всё было ясно с самого начала и дело это проще не придумаешь, – сварливо предупредил он.