Такое знание дела Маргарита показала не случайно. Последнее время она все чаще говорила с отцом о работе – и вживую, и по телефону. Она быстро просекла, что папуле нравится, когда она проявляет интерес к строительному бизнесу. И сначала Марго, что греха таить, пользовалась этим больше для установления контакта с ним, а не потому что действительно хотела лучше узнать специфику работы. Однако вскоре она почувствовала, что входит во вкус, и ей действительно стало интересно. И теперь она с удовольствием воспользовалась моментом, чтобы продемонстрировать начальнику, что она совсем не такая уж ничего не знающая дурочка, какой он ее считает.

– Но и руководство понять можно – если при высоких зарплатах люди умудряются подворовывать, с этим нужно что-то делать. И если эта ситуация дойдет до «верха», – Марго выразительно ткнула маникюром в потолок, – то незамедлительно последует ответная реакция. И она будет резко негативной, вот увидишь! Так что лучше решить этот вопрос всем миром, не вынося его, так сказать, за пределы забора.

Боцман покачал головой.

– Марго, это же живые люди. Их дома семьи ждут, между прочим. Почему жена и дети, допустим, того же Равшана должны страдать из-за того, что кто-то, предположим, Джамшут решил нагреть руки на плитке? Нет, я с этим смириться не могу… Буду решать вопрос сам. Все, амба, работаем, матрос Ершова!

На этом они и расстались: Капитонов отправился по объектам, а Марго занялась ненавистными накладными.

Вечером Боцман сидел в «Хате» с таким мрачным видом, что Мирослава не знала, что и делать. Она его утешала, как могла, отпаивала пятизвездочным коньяком, пыталась отвлечь, рассказывала о том и о сем, а он вяло кивал, слушал, не слыша, и продолжал смотреть в пространство прямо перед собой.

Когда же до нее дошло, что сегодня говорить с Георгием на отвлеченные темы бесполезно, она вдруг спросила:

– А не мог эту плитку прибрать к рукам этот ваш Сергей, который сюда захаживает?

– Который электрик? – тускло уточнил Боцман. – У меня Сергеев немало.

– Я уж не знаю, кто он там, но глаз у меня наметанный. Этот Серега, судя по всему, сидел. Взгляд у него, как у волка.

– Ну да, отбывал, – вынужден был признать Георгий. – И фамилия его, кстати, Волков. И плитку он… мог. То есть и он тоже мог… И кто угодно мог. Что, теперь всех и каждого подозревать? Дерьмово это.

– Не кипятись ты, Жорик. – Мирослава ласково положила мягкую теплую ладонь ему на колено. – Ты знаешь хотя бы, за что он сидел?

– Честно говоря, никогда не думал, что статья, по которой человек сидел, влияет на качество работы после освобождения, – отрезал Капитонов. – Работник Сергей отличный. Ну а что человек нелюдимый – так это его личное дело.

– Зря ты так людям доверяешь, – в голосе Мирославы вдруг зазвучали материнские интонации. – Вдруг он за воровство сидел?

– И что? – возмутился Георгий. – Теперь это автоматически означает, что именно Волков спер плитку?

– Ну, ему как бы привычнее, – пожала круглыми плечами Мирослава. – Раз уже был опыт…

– Не могу я так, Мирослава, на пустом месте о людях плохо думать! – Георгий возмущенно отодвинул от себя бокал. – Надо сначала разобраться во всем. А потом, ты же знаешь, что виновным человека может назначить только суд. И все, давай замнем для ясности. Амба!