— Давай, двигай! А невестой будешь ты. Прости, но обойдешься без белого платья! — еще один толчок, от которого я едва не зарычала в голос. Посыпая Верзилу вместе с Манориком щедрыми эпитетами, я шла темными коридорами.
— Вы, я вижу, едва концы с концами сводите, — проворчала я, зацепившись за какую‑то ступеньку.
— Это ты о чем? — переспросил Верзила.
— На свечках экономите, — пояснила я. Ответить мой конвоир ничего не успел, мы подошли к 'святая святых'. Отворив массивную деревянную дверь с кованными золотыми завитушками и ручками, Верзила впихнул меня внутрь.
Если раньше для меня будуар бабули Кассандры был верхом идиотизма (это после того, как она стены выкрасила в зеленый цвет, шторы повесила фиолетовые, а мебель прикупила с позолотой), то теперь понимаю, что она была законодательницей моды. В спальне зелененые шторы были плотно закрыты, не давая возможности рассмотреть пейзаж за окном, а стены были окрашены в черный цвет, но это было только начало. Молодой дизайнер (скорее всего психически больной) решил 'разбавить' яркие краски синим полом и голубым потолком. Вершиной тонкого вкуса стала вычурная мебель с золотой обивкой и массивными поручнями из резного дерева.
На огромной кровати, сжавшись, сидела Лина. Увидев меня, она подскочила, но под злым взглядом Верзилы, села обратно.
Привязав меня к стулу (тоже позолоченному), Верзила подмигнул и похабно улыбнулся, после чего удалился, велев ждать Манорика.
— Лина, ты можешь меня развязать? — Спросила я, едва за здоровяком закрылась дверь.
— Не могу — у меня ноги связаны, — вздохнула девушка.
— А развязать не выходит? — спросила я.
— Не, я пробовала, — на глазах у девушки появились слезы. Ну что за женщины пошли! Как что, так сразу в плач! Скорее всего, последнюю фразу я произнесла вслух.
— Я не плачу, — шмыгнула носом пленница. Я хотела извиниться за свою фразу, но тут в комнату вошел еще один персонаж. Нет, не так. Он вплыл словно облако, побрякивая цепью на шее и подсвечивая себе дорогу фиолетово — красным фингалом.
— О, я вижу тебя уже кто‑то поцеловал в глаз! — не сдержалась я, рассмеявшись. За что сразу же поплатилась, получив звучную пощечину. Ну, гад, ты мне ответишь! Мало того, что ударил, так еще по — бабски. Хоть бы кулаком вмазал. Ой, как хорошо, что я свою мысль не озвучила, а то у меня видок был бы не лучше.
— Что, испугался! — захохотал Манорик. Угу, аж коленки подогнулись.
— Конечно! — заверила я его.
— А где охрана? — спросила как можно безразличнее, глядя, как Манорик запирает дверь на ключ и прячет его в карман длинного халата, расшитого золотыми цветами. Да что за мода такая?
— А тебе натерпится с ними развлечься? Нет уж, дорогой. Сначала тебе придется поучаствовать в моих забавах, а уж потом и охране отдам тебя. Они уже спят — это я немного задержался! Начнем? — повернувшись ко мне спиной, он открыл дверцу шкафа и принялся рассматривать содержимое.
Мне было видно только малую часть, но даже это ранило мою детскую психику надолго. Плети, оковы, еще какие‑то приспособления разного размера и формы. Если о сути некоторых можно было догадаться, то об остальных я даже подумать стеснялась!