Я в шоке и ничего не понимаю, таким злым его не видела никогда раньше, таким жестоким к другому человеку. А у тети Светы на глазах появляются слёзы, которые она пытается скрыть, но у неё ничего не выходит.

Понимая, что тут разворачивается драма, я иду наверх, забираю свой рюкзак и сообщаю Бесову, что мне пора домой, на что он просто пожимает плечами, даже не смотря на меня.

Отлично! Какие же сложные эти мужчины!

Немного расстроенная, я быстро прощаюсь с Никитой и тетей Светой, иду за отцом, мы садимся в машину и папа даёт по газам.

Я боюсь что-то спрашивать, не зная, как он на это отреагирует. Просто смотрю вперед, хотя и подмечаю, что мужчина, ранее всегда добрый и понимающий, сейчас кипит, как чайник.

Когда он останавливается у нашего дома, то я все же решаю задать интересующий вопрос.

– Ты не объяснишь, что это было?

Отец резко поворачивает голову в мою сторону и я вжимаюсь в сиденье.

– А ты? Почему я узнаю о твоём уходе через… – поджимает недовольно губы, – через других людей? Что за история с бабушкой? Она тебя бьет? Почему ты мне не сказала, почему пошла к этим людям?!

Он уже кричит, не сдерживая эмоций. Готова поклясться, что таким его я никогда не видела. Что вообще такого сделала мама Бесова, что он так разозлился. Они же вроде разговаривали вчера по телефону, если они знакомы, то получается он ее не узнал.

Да что, черт побери, происходит?!

– Я не хочу возвращаться домой, где она, – складываю руки на груди, намекая на бабушку.

Отец вздыхает. И только сейчас я замечаю синяки под его глазами, словно он этой ночью совсем не спал. Скорее всего, так и было.

– Она в больнице, ночью стало с сердцем плохо, – удивляет он меня.

У бабушки отличное здоровье, про таких говорят, что сто лет еще проживет и новость о том, что ей стало плохо меня шокирует.

– Да?

– Да.

Выхожу из машины и иду домой, как бы мне не хотелось сюда возвращаться, но деваться некуда. Ничего, я сильная, я все могу стерпеть. Отец теперь знает, а значит, она перестанет как минимум бить меня.

День проходит в тяжёлой атмосфере. Оказывается, они с бабушкой вчера поссорились, после того как он узнал о пощечине, которую она мне залепила, он сказал, что мы съедем и она останется одна, а ночью ей стало плохо.

Как бы я не была на нее зла, все же решаю приготовить ей еды и вместе мы отвозим ее в больницу, передаем вещи. Так же папа делает много звонков по поводу съема квартиры. Мне жаль его, ведь на него так много свалилось и я чувствую долю своей вины.

Мне тяжело смотреть на то, как он страдает, и когда я замечаю, как он сидит на кухне со стаканом в руке и потупленным взглядом, то не могу пройти мимо.

– Па?

– Дочь, – поднимает он мутные глаза. – Я не могу тебе приказывать, тем более не буду за тебя решать с кем общаться, но эта семья… Они нехорошие люди. Ее отец бывший бандюган, а Светка, она…

Тяжело вздыхает и отодвигает стакан. Его что-то сильно волнует и связано это с мамой Ярослава.

– Папуль? В чем дело, расскажи мне, – подхожу к нему и обнимаю, потому что чувствую, что ему необходима моя поддержка. – Насколько хорошо вы знаете друг друга?