Тиффани очень ясно представила: Бабуля Болит и эта маленькая полная женщина сидят без дела у пузатой печки в фургоне, в то время, как овцы бродят под звездами…

— Вот видишь, — сказала кельда, — я чувствую твой взгляд. Это работа Точновидения, — она опустила чашку. — Фион, сходи за Всяко-Грабом и Уильямом бездомным.[12]

— Большуха закрыла выход, — буркнула надувшаяся Фион.

— Смею напомнить, что можно обойти через другую комнату, — сказала старая кельда тихим голосом, дававшим понять, что громкий голос не замедлит последовать, если кое-кто не сделает то, что ему сказали.

Сверкнув глазами на Тиффани, Фион отправилась восвояси.

— Ты знашь кого-нибудь, кто держит пчел? — спросила кельда.

Когда Тиффани кивнула, маленькая старуха продолжила:

— Тогда ты понимашь, почему у нас не мошь быть много дочерей. Не мошь быть две кроли в одном улье без великой борьбы. Фион должна выбрать из них, кто пойдешь за ней искать новый клан, где нужна кельда. Это наш путь. Она думает, что мошь быть не так, как девы иногда думашь. Буть с ней настороже.

Тиффани почувствовала, как что-то прошмыгнуло мимо нее — Всяко-Граб и бард вошли в комнату. Стало больше шума и шепота — снаружи собралась неофициальная аудитория. Когда все утихло, старая кельда сказала:

— То плохая вещь для клана, остаться без кельды хоть на час, чтоб следишь за ним. Потому Тиффан будет вашей кельдой, пока не придешь новая.

Вокруг Тиффани поднялся ропот. Старая кельда посмотрела на Уильяма бездомного:

— Такое бывало прежде, ведь я права? — спросила она.

— Айе, былины гласят: двады прежде, — ответил Уильям. Он нахмурился и добавил:

— Или можно сказать, трижды, если считать то время, когда Кроля была…

Его заглушил крик, поднявшийся позади Тиффани:

— Нет короля! Нет лорда! Нет хозяина! Нас не одурачишь!

Старая кельда подняла рукук:

— Тиффан — отродье Бабули Болит, — сказала она. — Вы все ее знашь.

— Да, и мы вишь, как мелкая карга смотрешь безбалдовому всаднику в глазы — и он не тудысь, — сказал Всяко-Граб. — Немного людей могут сделать такое!

— Я была вашей кельдой семьдесят лет, и мои слова не могут быть оспорены, — сказала старая кельда. — Итак, выбор сделан. Я говорю вам еще, что вы поможете ей выкрасть ее младшего брата. Эту судьбу я налагаю на вас всех в память обо мне и Саре Болит.

Она откинулась обратно на кровать и добавила тихим сдавленным голосом:

— А сейчас я хочу, чтоб бездомный сыграл «Милые цветы», и надеюсь втретишь вас всех снова в Последнем Мире. Тиффан я говорю: будь осторожна, — кельда глубоко вздохнула. — Где-нибудь сказки сбываются и былины не врут…

Старая кельда затихла. Уильям бездомный раздувал сумку мышедуя и дул в одну из трубок. Тиффани чувствовала в ушах пузырение музыки, слишком высокой, чтобы ее услышать.

Через некоторое время Фион наклонилась к кровати, чтобы посмотреть на мать и разрыдалась.

Всяко-Граб обернулся и посмотрел на Тиффани глазами, полными слез:

— Могу я просишь вас выйти в большую палату, кельда? — сказал он. — Нам тут надо делать, вишь ты как…

Тиффани кивнула и с большой осторожностью, чувствуя пиксти, разбегающихся с ее пути, выползла из комнаты. Она нашла угол, где она, казалось, никому не мешала, и села там, прислонившись спиной к стене.