Бормоча это себе под нос в каком-то бессвязном рыдании, я повернулся, чтобы встретить рев дикой ночной бури, когда мой разум был замутнен, конечности ослабли и дрожали, а небеса и земля грохотали вокруг меня, словно штормящее море; луна удивленно проглядывала сквозь движущиеся тучи, и вся вселенная, как одно целое, пребывала в беспорядочном и бесформенном хаосе вокруг меня; несмотря на это, я пошел дальше, чтобы встретить мою судьбу, и оставил ее!
Никем не узнанный и не преследуемый я покинул Неаполь. Я завернулся в свой плащ и растянулся в каком-то тяжелом забытьи на палубе «Рондинеллы», но мой вид, очевидно, не вызвал никаких подозрений у шкипера, старого Антонио Барди, с которым мой друг Андреа договорился о моем путешествии, вряд ли догадываясь о личности пассажира, которого он рекомендовал.
Утро выдалось сияющим и прекрасным: сверкающие волны вставали на кончики пальцев, чтобы поцеловать еще порывистый ветер, солнечный свет одаривал широкой славной весенней улыбкой весь мир! Неся с собой бремя моих страданий, крайне изнуренный от нервного перенапряжения, я оглядывал все окружавшие меня вещи, словно в лихорадочном сне: смеющийся свет, голубая рябь воды, удаляющаяся линия родных берегов – все казалось мне размытым, смутным и нереальным, хотя моя душа бдительно и беспрестанно всматривалась вниз, в темные глубины, где лежала она, затихшая навсегда. Поскольку теперь я знал, что она мертва. Сама судьба убила ее – не я. Со всеми ее нераскаянными грехами, триумфом ее предательства, даже в ее сумасшествии – я все же не смог бы ее убить, несмотря на то что сама она пыталась убить меня.
А может и к лучшему то, что камень упал, – кто знает! – если бы она жила, то я бы постарался не вспоминать о ней и, вытащив ключ от склепа из кармана, я выбросил его в морские волны. Все закончилось, меня никто не преследовал, никто не спросил, куда я ехал. Я прибыл в Чивитавеккья без единого вопроса, оттуда доехал до Леггорна, где поднялся на борт торгового судна, отплывающего в Южную Америку. Таким образом я затерялся в этом мире и оказался заживо похороненным во второй раз. Меня надежно погребли в этих диких лесах, и я не ищу спасения.
Я принял на себя облик грубого поселенца, который работал вместе с другими людьми на вырубке жестких сорняков и ядовитых растений, делая просеку через непроходимые дебри. Никто не найдет теперь в этом сильном строгом человеке с изнуренным лицом и седыми волосами ничего общего с когда-то известным и богатым графом Олива, исчезновение которого, настолько странное и внезапное, стало на какое-то время темой для разговоров по всей Италии. Я узнал об этом, когда однажды находился в ближайшем городке и увидел статью в газете под заголовком «Таинственное исчезновение в Неаполе», в которой я прочел каждое слово с чувством печального удовлетворения.
Из этой статьи я узнал, что граф Олива разыскивался. Его внезапный отъезд вместе с новообретенной женой, бывшей графиней Романи, в самую ночь их свадьбы произвел крайнее волнение в городе. Хозяин гостиницы, где он жил, разослал запросы повсюду, так же как и бывший камердинер графа, некто Винченцо Фламма. Управление местной полиции было бы благодарно за любую предоставленную информацию. Если в течение двенадцати месяцев не появилось бы никаких новостей, то личная собственность семьи Романи, за отсутствием живого наследника, переходила в распоряжение короны.