К счастью, стягивать эту интимную часть гардероба Евы Арам не стал. Лишь показательно оттопырил резинку и вернул на место. А потом вдруг отпустил.
Ева резко развернулась к нему, одновременно с этим попыталась застегнуть сзади молнию, только ничего-то у нее не вышло. Сломал!
— Если хочешь решать со мной какие-то рабочие вопросы, — проговорил Арам с усмешкой, — приходи без трусов, сказал же. Что не ясно?
— Ах ты…
Ева задохнулась от возмущения. Бросила сражаться с молнией, замахнулась и что было силы врезала Араму по лицу. Получилась качественная, звонкая пощечина. Аж сама испугалась, как эффектно вышло.
Но у этого Павлина Неощипанного даже голова в сторону не дернулась.
«Железный, что ли?» — заметила Ева про себя.
Арам застыл на секунду, а потом снова рванулся к ней, перехватил руки, прижал к стене, только на этот раз двое оказались лицом к лицу.
Он зашипел ей в губы:
— Когда-то давно я предупреждал, чтобы ты так не делала. Предупреждал?
С этими словами он прижался к ней всем телом, впился в губы, требовательно, настойчиво целуя.
И мир уплыл… Как в далекие шестнадцать, когда Арам поцеловал Еву в самый первый раз. Прошлое, настоящее и будущее смешались и прекратили иметь какое-либо значение. Тело покрылось мурашками, колени подкосились.
Но вот Арам от нее оторвался, и волшебство рассеялось.
— Больше никогда не смей меня целовать! — зафырчала она, тут же придя в себя.
А Арам будто даже не услышал ее, все продолжал твердить свое:
— В следующий раз жду тебя без трусов.
— Раньше рак на горе свистнет, чем я перед тобой трусы сниму! — возмутилась она.
— В ближайшие же дни придешь. В твоих интересах не тянуть с этим, Ева.
— Павлин Неощипанный! — бросила она ему в лицо его новое прозвище — Я тебе больше не шестнадцатилетняя девчонка, которую ты присвоил. Это был последний раз, когда ты меня поцеловал!
— Ну-ну… — усмехнулся он самодовольным выражением лица.
Шагнул в сторону, давая ей пройти.
И Ева двинулась к выходу с высоко поднятой головой, кое-как придерживая сзади расходящуюся на юбке молнию, а другой рукой пыталась прикрыть позор блузкой.
«Ненавижу!» — кипела про себя.
Но стоило оказаться в коридоре, как глаза закрылись при воспоминании о поцелуе, а губы начали гореть, больше того — до сих пор дрожали колени.
«Он намазал губы афродизиаком?»
Глава 22. Почти разумная Ева
«Какая же я сказочная дурища…» — грызла она себя за столь импульсивный шаг.
Спешила убраться подальше от кабинета Арама и продолжала себя ругать.
Ведь в душе понимала: ничего от этого Павлина Неощипанного не добьется. Тот только порадуется ее отчаянию, ведь сам все эти козни ей и устроил. Но нет, понеслась с мечом наголо искать справедливости. Зачем, спрашивается? Ведь еще в глубокой юности осознала: нет ее, справедливости этой. Не бывает.
Разве справедливо с ней обошлась судьба, когда утонула ее мама? Или когда отец отдал Еву бабушке как нечто совершенно ненужное и лишнее в его жизни? Справедливо, что любовь в ее жизни была всего месяц? Или что ей пришлось растить ребенка одной?
«Да она как понятие устарела, справедливость эта!» — хотелось ей закричать на весь свет.