– Примерно полгода назад в жизни вашей семьи не было каких-нибудь кардинальных перемен?

– Да нет вроде. Восемь месяцев назад я наконец-то на работу вышла. Но я давно хотела и собиралась, а Ваня уже весь прошлый год в садик ходил, и бабушка у нас дома…

– Как ведет себя Ваня с бабушкой? Те же страхи?

– Да. Все то же самое. Плюс, когда она его из садика заберет, перед моим приходом с работы он ее просто изводит: «Бабушка, а мама скоро придет? А она нигде не задержится? А она в магазин не пойдет? А поезд в метро не сломается?» – однажды мы с ним ехали, была какая-то авария, и поезд почти час стоял, – «А почему ее еще нет?», и так далее.

– Ну это вот ты! – неожиданно для меня вступил в разговор отец. – Это от тебя. Раньше ты меня изводила, а теперь Ванька эстафету принял, и совершенно по образцу…

Никакой реакции со стороны матери – ни согласия, ни возражений.

Я почувствовала направление дальнейшей работы, попросила Ваню нарисовать дома портрет привидения, которое он боится, быстренько «закруглила» визит и договорилась с мамой мальчика (ее звали Тамара) о следующей встрече.

– Страхи у детей чаще всего встречаются от двух до девяти лет, – сообщила я Тамаре во время нашей следующей встречи. – В этом возрасте дети уже многое видят, о многом догадываются, но еще большего не понимают. Их фантазия почти не сдерживается реальными представлениями о мире. В чем-то они похожи на наших далеких предков, которые населяли еще не познанный ими мир множеством фантастических и зачастую опасных существ. У одного моего знакомого мальчика в комнате жили тридцать два гнома…

– Так вы хотите сказать, что с Ваней все нормально? – недоверчиво спросила Тамара. – Но ведь его страхи множатся и нарастают…

– Значит, кроме закономерных по возрасту фантазий есть что-то еще… – вздохнула я. – Иногда наши дети боятся не своими страхами.

– Чьими же это? – женщина взглянула исподлобья.

– Шею шарфом не обматывает? – усмехнулась я. – Вы ведь понимаете теперь, что это был страх старшего брата, который он транслировал на младшего?

– Да. Нет, не обматывает, – понимающая улыбка в ответ.

– А как насчет вас? Бабка-ежка за окном? Или что-то более актуальное?

– Сейчас уже нет. С тех пор, как вышла на работу, почти пропало. Но было.

– Что было?

– Вадим ушел, когда узнал, что я беременна. Сказал, что я ему нравлюсь, но он не готов жениться и к ребенку тоже не готов. Я хотела сделать аборт, уже собрала все справки, но в последний момент не смогла. Потом еще пару лет, как увижу белый халат или шприц…

– Продолжайте, пожалуйста, – попросила я.

– Когда Ваня родился, он почти сразу заболел. Тяжело, воспалением легких. Моя мама позвонила Вадиму. Вадим приехал и остался, как будто так и надо, и стал мне во всем помогать.

– Вы поговорили с ним, потом, когда Ваня поправился?

– Нет. Я… я боялась. Но он сам сказал: тут мой сын.

– А потом?

– Потом мы так и жили. Но я все время опасалась, что он однажды не придет с работы, исчезнет так же, как и появился.

– И «проверяли» его? Звонили? Спрашивали? Надоедали? Так же, как сейчас Ваня?