Заглушив мотор, Клим Пантелеевич быстро поднялся по каменной лестнице на второй этаж. Уже знакомая дверь в следственную камеру была открыта.

Судебный следователь, утонувший в дымном тумане, устало поднял голову. Указав дипломату на стул, он проронил:

– Я не сомневался, что вы вернетесь.

– Когда караван поворачивает назад, впереди оказывается хромой верблюд, – щеголяя тюркско-иранским выговором, сыронизировал Ардашев.

– О! Вы прекрасно говорите на фарси! – изумился Мохаммед-Таги и, бегая глазами по сторонам, спросил: – Вероятно, вам небезынтересно знать, что случилось с вашим соотечественником?

– Безусловно. Я хотел бы ознакомиться с медицинским заключением, протоколом осмотра места происшествия и взглянуть на фотографии.

– Надеюсь, вы понимаете, что, пока идет следствие, я не имею права посвящать вас в детали этого дела?

– Однако в назмие меня заверили в обратном.

– А при чем здесь полиция? Она не имеет к следствию никакого отношения. Хотя, – он ухмыльнулся, – мы всегда можем договориться

– В данном случае у меня в этом нет нужды, – холодно выговорил Клим Пантелеевич. Проткнув следователя острым, как пика, взглядом, он молчал, выдерживая небольшую паузу.

На этот раз статский советник решил поступить вопреки устоявшемуся правилу. Ему, как и любому нормальному человеку, просто надоело раздавать взятки направо и налево за то, что и так были обязаны предоставить. В Персии же лихоимство и вовсе не являлось преступлением. Это считалось нормой жизни. И потому каждый иранец мечтал дослужиться до такого чиновничьего поста, который позволял бы ему получать солидный анам без особых забот. Но как бы парадоксально это ни звучало, именно в этой стране каждый мздоимец благоговел перед посетителем, а тем более перед иностранцем, умеющим настойчиво добиваться своей цели без пресловутого «тумана на анам».

Наконец Ардашев сказал:

– Соблаговолите заметить, что, во-первых, зверски убит русский подданный. Как вы знаете, перед смертью его подвергли жесточайшим пыткам. Во-вторых, это уже не первое преступление, совершенное в отношении дипломата Российской империи. В-третьих, я, так же как и вы, уполномочен своим правительством вести расследование. В-четвертых, в случае вашего отказа посол России будет вынужден заявить ноту протеста министру иностранных дел Персии.

– Возможно, вы и правы, – надевая зачем-то очки, недовольно проронил следователь, – однако мне пока не поступало указание от вышестоящего начальства об ознакомлении вас с материалами дела. Если таковое распоряжение появится, то я извещу вас незамедлительно.

– В таком случае извольте сообщить место обнаружения трупа.

Чиновник вздохнул, поднес трубку ко рту и пояснил:

– Тело нашли в заброшенном караван-сарае, неподалеку от кладбища, за кварталом «красных фонарей». Утром на покойника наткнулся странствующий дервиш.

– Вам больше нечего добавить?

– Все остальное вы сами уже озвучили. И я искренне преклоняюсь перед вашей проницательностью. К сказанному я могу присовокупить всего несколько пустяковых фактов: убитый лежал на спине, распластав руки, как ваш Христос, с прибитыми к доске ладонями; часть носа у него была отрезана, а в остаток хряща продели веревку. Смерть наступила от выстрела в голову. Рядом валялся пистолет – семизарядный «зауэр». На нем имелись отпечатки пальцев потерпевшего. Других следов мы не нашли. Сделав несколько затяжек, он закончил: – Вы, конечно, можете туда съездить, но, поверьте, от этого не будет никакого проку, только время зря потеряете. Все, что нужно, уже сфотографировано. После нас там побывала куча любопытных бездельников. Их в той округе как шакалов в горах. Так что будьте осторожны.